Московский магический университет
Шрифт:
— И кто умирал из первородных в Третью мировую? Такую информацию без спецдопуска я не получу.
— Тебе лишь бы спецдопуск получить! Да много кто умирал… Но почти по всем стопроцентная информация, что сила восстановлена. Вызывает сомнение только копирующий ассасин из Вавилона. Одиночка. Кровь настолько «жадная», что не терпит даже двух человек. Сайдэр Сауэр — так его звали. Положил бессчетное количество наших. Его «превосходная способность» — копировать чужую силу и улучшать её троекратно. Пошлёшь в него огненный шар — он отправит в тебя три.
— Звучит как-то
— Да… Причём Сауэр управлялся мастерски с абсолютно любой способностью. У него практически не было слабых мест.
— И кто его убил?
— Юстас Амаграм. Он забрал его на тот свет вместе с собой. После этого, собственно, и начались переговоры о мире.
— Есть какой-то точный способ понять — первородная у меня кровь или нет?
— Ты бы не победил кровь Кострова, не будь у тебя первородной крови. Да и всё очень похоже на то, что тебе передалась именно кровь Сауэра. Твои бафы, в некотором смысле, «сломанная» способность. Ты можешь усилить другого человека лучше, чем самого себя.
— Мне об этом уже говорили… Я почему-то воспринимал это как должное, не задумываясь о причинах. Наверно, уже давно можно было догадаться о том, что у меня «жадная кровь»…
— Не кори себя. Я занимался с тобой несколько месяцев и тоже не смог это понять, — профессор достал из тумбы желтоватый листок. — Сейчас остаётся только вопрос, являешься ли ты основным наследником крови.
— Основной наследник это тот, кто может создавать метку крови?
— Да, — Кропоткин подвинул ко мне листок. — Капни одну каплю крови на бумагу. Если ты основной наследник, то мы увидим твою метку.
Я слегка надрезал ножом ладонь и сразу же закрыл рану регенерацией. Кровь растеклась по бумаге замысловатым узором.
— Значит, ты всё-таки основной наследник… Это хорошо и одновременно плохо. Возможно, тебя решат убить, чтобы осуществить ритуал передачи крови. Твоя «превосходная способность» хороша в контексте элитника, но слишком плоха для ассасина. Магов с высоким содержанием меланиса ты сильно не бафнешь. А преобразование дефаба в реальном бою тебе будет очень сложно реализовать.
— Ритуал передачи крови… Насколько это надежно?
— Надежность высокая, но если брать случай конкретно с тобой — пара-тройка отпрысков древних фамилий точно погибнет. Другое дело, что, возможно, ритуал просто сделает акцептора. Тогда придётся ждать следующего поколения, и не факт, что «превосходная способность» будет лучше твоей. Это самая настоящая рулетка.
— А лично вы как думаете — в проведении ритуала есть смысл? Теоретически, мы можем получить силу копирующего…
— Тебе не терпится сдохнуть? Если да — то лучше просто оставь акцептора и лезь всегда на передовую, — Кропоткин затушил сигарету и взял сразу ещё одну. — Моё мнение — надо найти вражеского акцептора и убить. Возможно, тогда у тебя проявятся ещё какие-то способности.
— Вы не ответили прямо на мой вопрос. Какой шанс, что после ритуала способность сменится на более хорошую?
— Ты думаешь, ритуалы передачи крови проводятся каждый день, и у нас очень много статистики? Я повторяю тебе — это рулетка.
— Но…
Кропоткин стукнул меня двумя пальцами по лбу.
— Я не буду обучать парня с задатками самоубийцы. Знай ценность своей жизни.
— Михаил Александрович, Я не хочу умирать, но если моя жизнь…
Кропоткин ещё раз стукнул меня по лбу.
— Это рулетка, Женя. Твоя смерть может всё ухудшить, а не улучшить.
— Назовите шансы того и другого.
— Пятьдесят на пятьдесят, — профессор откинул голову на спинку стула и задумчиво выдохнул сигаретный дым. — В Третью мировую у меня был очень хороший товарищ, с которым мы прошли почти всю войну. Он умер в 91 году. Буквально за месяц до подписания мирного договора с Вавилоном. Не поверишь — его тоже звали Женей… Знаешь, как он умер?
— Пожертвовал собой ради выполнения миссии или ради спасения товарищей?
— Нет, я убил его. По просьбе самого Жени. Нас зажали в капкан, и трое суток мы держали оборону в ущелье горы. Вырваться было абсолютно невозможно — на многие километры простиралась территория врага, а кальмой блокировалась вся телепортация.
На третий день у нашей четверки не осталось надежды спастись. Мы были буквально на пределе. Женя имел кровь, близкую к «жадной», и потому боялся, что враг сделает порчу крови. Ну знаешь, такую штуку, когда мужчину или женщину насильно заставляют делать детей. Мужчинам в этом плане полегче — отключить сперматозоидам оплодотворение может любой с должным контролем меланиса. Но у Жени это не получалось. Он попал в 0,1 % тех, кто не может этого сделать в принципе, — Кропоткин сделал глубокую затяжку. — Я отказывался до последнего, но в итоге Женя все же уговорил меня на его убийство. Через час к нам пришло подкрепление. Подожди я ещё час, Женя был бы сейчас жив, однако всё вышло вот так глупо.
— Вы не могли знать, придёт ли подкрепление. Возможно, оно бы не пришло, и вас действительно бы взяли в плен.
— Иногда надо принимать эгоистичные решения. Сколько прошло с 1991 года? Сорок восемь лет? — Кропоткин закурил ещё одну. — Я не помню дня, когда не вспоминал о своей ошибке… Окончательное решение о проведении ритуала скорее всего будет за тобой. Королева не сторонник сомнительных мер. В рулетку она играть не будет.
— Я склоняюсь к тому, что стоит рискнуть.
— Ты просто уникален, Женя… Говоришь о своей возможной смерти, как об эксперименте каком-то… — Михаил Александрович посмотрел мне в глаза. — Представь, как будет тяжело тем, для кого ты дорог. Их обиду, в случае, если твоя смерть будет напрасной.
— Есть вещи поважнее скорби.
— Не спорю. Но поставить жизнь на кон — это одно, а отдать её по глупости — совершенно другое. Вот о чём я говорю. Относись к своей жизни более бережно. Разве тебе не хочется поверить в себя, а не в какого-то парня, который примет твою кровь?
— Я исхожу из соображений того, что будет лучше для нашей страны. Если передача крови улучшит нашу военную мощь, то будет эгоистично оставлять себе силу ассасина.
— Если мы убьем вавилонского акцептора, то ты можешь получить новые способности.