Московское боярство
Шрифт:
– ... ... ... !
– властный вопросительный крик раздался из-за ворот.
– ... ... ...!
– в ответ крикнул Толик, и повернулся ко мне
– По-русски пусть говорят или по словенски. А то непонятно ничего, - сказал ему я, Толик передал пожелание в крепость на корельском
– Кто такие? Чего надо?
– на словенском, с забавным акцентом повторил голос.
– Государь Российский, с войском. Ты ему обиду причинил, инструмент, топоры да лопаты, что он должникам своим дал в аренду, на время, себе забрал. Верни всё, да за обиду положи сверху!
– это Кукша надрывается, мне пока невместно с ними по местным меркам разговаривать, мало ли кто там орет?
– То мои данники, я голова местный! Подо мной ходят, я в своём праве!
– Ты-то в своём праве, а инструмент - мой, мы о том роту с людьми заключили, - так, раз это голова, теперь и мне можно вступать, - верни инструмент, дятел, а то хуже будет. Да сверху клади, и потом клятву мне дашь, чтобы такого впредь не было!
– А если не дам?
– голос потерял властные нотки, стал дребезжащим, - И не верну?
– Толик, оформи ему, - парень кивнул, и отправил за стену чесночную гранату, из переносной мортирки вроде тех, что при бое с боярином использовали, только меньше размером.
За стенами крепости - ругань, крики, что-то даже упало.
– В следующий раз с огнём пущу, крепость твою спалю да людей пленю!
– ну а что мне делать, надо соответствовать местным реалиям, - Думай давай, чем за обиду ответишь. Мы твоих людей взяли в лесу, они, пока ты думаешь, у нас побудут!
За стеной опять крики, ругань, только на этот раз более яростные. Видать, родственник тех, кто у нас в заложниках, засуетились. Кукша же подал сигнал, и трое наших отправились на место ночного привала - там лодка спрятана и пулемёт для неё. Вернулись быстро, начали собирать судно. Лоханка та ещё, конечно, но двоих человек и пулемёт себя в ней чувствуют нормально. Собрали, столкнули посудину на воду, вышли на озеро под удивлённые возгласы из-за стены. Наши в лодке дали очередь из пулемёта, народ в крепости опять начал кричать.
– Что там у вас?
– Кукша крикнул "мореманам".
– Лодки отвязывали, теперь ушли!- донеслось с озера.
– Ну и ладно, успокоился племянник, - ну что, второй этап?
– Ага, приступаем.
Второй этап - это создание осадного лагеря. Пулемёт нацелен на ворота, пять человек на конях - манёвренная группа на случай подмоги нашим засадным постам. Остальные живенько так начали повторять процесс, от которого офигел в своё время Федя. Быстро пилить деревца помельче, ставить частокол, натягивать на него колючую проволоку, взятую с собой. Пятёрка конников ушла по нашему маршруту, надо забрать часть снаряжения. Пленные свалены пока в кучку, но для них тоже делают "концлагерь", внутри нашего небольшое пространство с оградой из проволоки. Туда - палатки, спальники, их с большим запасом брали, да пару буржуек полевых. Палатки большие, под десять человек сделаны, их быстренько собрали, один наш воин, из ГБ. В ней Толик, что был за переводчика, начал проводить опрос. Пленные ни в какую не идут на контакт, но мы на скорый результат и не рассчитывали, есть ещё время.
За нашими действиями с наблюдали со стены крепости, периодически раздавались голоса. И голоса те были все тоскливее и тоскливее. Если и был у них шанс, как они думали, на атаку, то они его упустили. Все, крепко лагерь стоит, и пулемёт внутри дулом водит. Мои вояки рассыпались по окрестностям, начали устанавливать сигнальные мины...
– А что за обиду возьмёшь?
– к вечеру продолжились переговоры, я с комфортом расположился на еловых ветках.
– То ты сам определишь. А я посмотрю, насколько
За стеной оживлённо загомонили, потом голоса стихли, разве что головы появились над крепостью. В ту сторону, неприцельно, полетели травматические пули, нечего тут пялиться на наш лагерь. Через щелки в заборе вон смотрите.
Ночь прошла беспокойно. То тут то там срабатывали "сигналки", потом слышалось негромкое пыхтение пулемётов и крики "За стену!". Да ещё и лодка наша пару раз зажигала прожектор на носу и стреляла по пытавшимся слинять на плавсредствах. Выспаться удалось плохо, поэтому утро встретил в преотвратном настроении. Завтракал, думал, пил отвар. Пленные смотрят затравленно из своего загона, попытки развязаться пресекаются часовым. Сейчас они все в одной палатке, спутанные верёвками, да ещё и под светом факелов. Начнут сотрудничать - облегчение режима, другая палатка, развязанные руки. Пока желающих идти на контакт с администрацией нет. Наступал третий этап нашего плана. К нашему лагерю московские бойцы стали стаскивать оставленные корелами ресурсы - сено да дрова, в основном. Это вызвало крики недовольства в крепости, особенно когда все в кучу сложили, да поднесли недвусмысленно факел. Шевеление в крепости усилилось.
– Ну что, клоуны! Надумали там?
– зло крикнул я, шея болела после ночёвки в полевых условиях, несмотря на наличие спальника.
– А ты уйдёшь, если заплатим?
– опять тот дребезжащий голос, старческий, по-моему.
– А то смотря сколько заплатишь, да как клятву дашь!
– я продолжал гнуть свою линию.
– А с сеном что делать будешь?
– другой голос, помоложе.
– А если не отдадите моё, да дань сверху за обиду не положите, сожгу к лешему, и весь сказ.
Приплыла лодка, в неё залезла новая смена "озёрно-пулеметного" дозора, и лоханка вышла на озеро. Подтянулся Кукша, он ночь дежурил, отсыпался.
– Ну что, никак?
– Не-а, сидят, орут, но не несут. Вот же идиоты!
– сказал я пасынку, - Эй! В крепости! Мы тут долго сидеть можем, до зимы, почитай! У вас тут леса богатые, грибов да рыбы много, сено опять же есть, бабы ваши вон лежат! Думай быстрее, а то потом дожди пойдут, погода испортиться...
Гомон у крепости усилился, но после громкого приказа, затих. Мы продолжали осаду. К вечеру появился прогресс - очень испуганный мужик практически выполз из приоткрытых ворот крепости, и, с очумевшим, крайне настороженным видом, двинулся с большим мешком в нашу сторону. Мы встретили его молча, тот поставил мешок ближе к нам и побежал обратно. Ему опять приоткрыли ворота, и мужик скрылся за стеной. Стали рассматривать принесённое. Там наши инструменты, причём не все, да и дань. Последнее - слезы, эти придурки нам рыбы сушенной насовали! Ну нет, это уж оскорбление!
– Ты там, придурок старый, вообще рамсы попутал?
– меня прямо обида взяла, - Я тебе чего, пёс шелудивый, чтобы на кости рыбные бросаться!? Да за такое я тебе сейчас ворота спалю, к лешему, да пленных перебью!
Про пленных врал, конечно, но обиду такую в это время стерпеть никак нельзя, уважать перестанут. Вот и полетели к воротам зажигательные гранаты. Такие же, как чесночные, только смесь другая, горючая. Ворота быстро занялись, сверху на них полилась вода. В "поливальщиков" полетели травматические пули. Ворота догорели уже впотьмах, даже стены чуть испортились. В дверном проёме оказалась наспех собранная баррикада из каких-то телег, бочек, брёвен и веток. Эта ночь была спокойнее - два раза только "сигналки" сработали.