Москва 2066. Сектор
Шрифт:
– А как можно определить, что помогает, а что мешает? Каковы критерии?
– Критерии – сияющие глаза. Все просто.
– Очень поэтично. Воспитываете, значит, художников. Ну, а если, например, война?
– Можно, я не буду отвечать?
– Хорошо, не отвечай. Это сложный вопрос, не спорю. – Елена Сергеевна улыбнулась, стараясь скрыть удовольствие от маленькой победы.
Чагин же тем временем думал, что собеседница его слишком привыкла хитрить, и это мешает ей быть умной.
– Хорошо. – Елена Сергеевна сняла одну ногу с другой и рукой с большим красным камнем на пальце потерла, наклонившись, икру правой ноги. – Ну, а как ваш сын ладит с другими детьми?
– Он не другой. Он такой же, как все.
– Но семья-то у него другая.
– Не имеет значения.
– Не понимаю.
Чагин отбросил челку.
– Елена Сергеевна, вы президент государства, а я случайный человек. Учитывая это, могу ли я дать вам совет? Вы не воспримете как дерзость?
– Я? Конечно восприму! Или восприму? Как правильно? – засмеялась она хрипло. – Ты, кстати, куришь?
– Нет.
– А я закурю, не возражаешь?
Она взяла со стола пачку сигарет FACEBOOK, достала одну и прикурила, помахав перед собой рукой с красным камнем.
– Давай свой совет, я готова.
– Вам сложно будет понять, как все устроено у нас, в Тихом мире, если вы будете пытаться анализировать и все время усложнять умозаключения. Нужно расслабиться и принять. Осознать, что на самом деле все просто. Да, семья у нас другая, но мальчик точно такой же, как все. Несмотря на то, что у него другая семья. Тут нечего добавить.
– И это никак на нем не отражается? – Елена Сергеевна снова закинула ногу на ногу и поставила локоть правой руки с сигаретой в левую ладонь. – То, что у него другая семья?
Чагину показалось, что женщина насторожилась. Но ощущение было мимолетным и тут же прошло.
– Никак.
– Вы уверены?
– Да.
– И вы никогда не замечали ничего, что отличало бы его от других детей? Во время игр, или там, не знаю, конфликтов каких-нибудь?
– А почему это вас так интересует?
– Так ведь ему жить здесь с тобой. Хочу, чтобы у тебя было поменьше проблем, чтобы ничто тебя не отвлекало от работы. Работы будет много. Работа ответственная.
– А вот я как раз хотел спросить. Мы не могли бы перейти к описанию вот этой работы, которую мне предстоит сделать? А то как-то странно. Обычно собеседование проходит до приема на работу, а не после. А вы меня вроде как взяли, да еще и заранее расплатились. Это как-то немного… сковывает.
– Напрягает! Хорошее слово. Забыл?
– Забыл.
– Ну, вот такие мы. Напрягаем. Мы же дерганые. Забыл?
Чагин предпочел промолчать.
– Значит, так, Никита. – Рыкова наклонилась и потушила сигарету в продолговатой малахитовой пепельнице. Персиковая юбка ее при этом так натянулась на бедрах, что Чагин испугался, что лопнет, в лучшем случае, змейка. – Я твой главный работодатель. К тебе отношусь с доверием и уважением. И это мое личное дело, как и когда (и к кому) демонстрировать свое отношение. Хочу, рассчитываюсь заранее, хочу – потом. Не скрою, специалисты твоего уровня у нас есть. Но такое редкое сочетание профессионализма (на который я рассчитываю) и специфического опыта, в данном случае опыта проживания в Тихом мире, к счастью или к сожалению, сосредоточилось только в тебе. Ты мне нужен. Я сделала шаг первой. Тем не менее оставляю за собой право задавать вопросы и удостоверяться, что я в тебе не ошиблась. Согласен?
– Согласен, – сказал Никита.
– Тогда, чтобы закончить разговор о сыне, хочу напомнить, что бояться тебе здесь нечего. Я сама живу в соседнем доме. И сына с женой ты можешь привозить когда угодно, хоть сегодня вечером. Если считаешь, что нужно осмотреться, твое дело. В общем, как только созреешь,
– Договорились.
– А то как-то несправедливо получается. Все ради жены, но ты здесь, а жена по-прежнему там, откуда мечтала уехать. Я слышала, что у тебя с женой связана какая-то романтическая история. Расскажи, пожалуйста, поподробней, что там у вас произошло.
– Ладно, – сказал Чагин, смирившись с тем, что еще некоторое время не узнает подробности своего задания, и рассказал о том, что случилось шесть лет назад, за полгода до Потепления.
Чагин в то время был на подъеме. Работал в еженедельнике «300 процентов», материалы выходили в лучших и самых дорогих интернет-изданиях, вел колонку в газете «Трейдсмен», почти одновременно выпустил несколько скандальных репортажей и обзоров на небезопасные темы. Стал известен. Его старались подкупить. Угрожали.
Никита с Викой расписались, купили квартиру, решили завести ребенка. Вика была беременна. Домой звонили с угрозами. Она боялась, плакала, и Чагин пытался разобраться, предлагал звонившим встретиться лицом к лицу, обращался в милицию, но продолжал работать. Как-то раз Вике в спину бросили камень.
И вот однажды ночью, в конце августа, Чагин возвращался домой из гостей. В подъезде дома, в котором он был в гостях, был ремонт, меняли какие-то трубы или тянули Интернет. Обрезки труб лежали у стен, а сверху свисали мотки провода. Чагин сбегал пешком по лестнице, и когда спустился к первому этажу, вдруг погас свет. Никита стал осторожно спускаться, из темноты появились две смутные бесшумные тени. Одна забежала за спину, другая замахнулась – в руке у нее была труба, – но зацепилась трубой за моток провода, свисающий с потолка, и крикнула: «Б…!» В то же мгновение сзади обрушился удар, но Чагин пригнулся, и он пришелся вскользь. Никита бросился вперед, вырвал обрезок трубы у переднего, а дальше все смешалось. Тот, который зацепился за провода, выскользнул и убежал, а второго, нападавшего сзади, Чагин сбил с ног и несколько раз ударил трубой.
«Возможно, вы видели фотографии, – сказал Чагин тускло, – их много было в Интернете. Я почему-то не смог остановиться после первого удара. Из-за этого так все плохо закончилось».
Было много шуму. Заказчиков не нашли, а Чагину за превышение и убийство дали семь лет. Организовали травлю. Это было легко, потому что выходил Никита в ту ночь от любовницы.
И как-то довольно быстро все отвернулись от него. Родители Вики Чагина прокляли. Но Вика не бросила мужа. Так же, как и все, она знала, у кого был Никита, но упрямо пыталась вытащить его из тюрьмы. Беременная, ездила с передачками в СИЗО, продала квартиру, платила адвокатам, боролась за мужа изо всех сил, наперекор всем, с остервенением, слезами и диким упрямством.
После приговора сказала, что родит и будет обжаловать. «Дайте только две недели сроку» – эти слова молодой женщины на девятом месяце беременности тиражировали все телеканалы России, вышибая слезу из домохозяек.
Кто знает, чем бы все закончилось, если бы не Переворот, после которого в один день опустели тюрьмы, и Чагин оказался на свободе.
– Как вы думаете? – спросил Чагин у Елены Сергеевны. – Я мог отказать Вике, когда она захотела в Сектор?
– Да, потрясающая история, – проговорила Елена Сергеевна, и Чагину почему-то показалось, что рассказ не встревожил, а, наоборот, успокоил ее. – Теперь мне все яснее… Значит, тебя тяжело остановить… Ладно, попробуем использовать твою энергию в мирных целях. Кофе будешь?