Москва 2077. Медиум
Шрифт:
Потом ворота открыли, и четверо с носилками вышли из инкубатора. Их сопровождали еще человек шесть, все тяжеловооруженные.
Судя по тому, как быстро вернулись бойцы в инкубатор, они просто выкинули тело Сереги где-то неподалеку.
7
Что-то толкнуло меня в правую ногу, и в карман будто бы полез большой жук. Я обрадовался и испугался одновременно и с замиранием сердца достал из кармана сложенный в несколько раз тетрадный лист.
«Гриша думает, что может стрелять. Это нам поможет?» – прочел я слова, написанные
Я схватился за карандаш и быстро написал снизу: «Да! Нужно добыть оружие. Можешь вытащить пистолет у Мураховского? Как шашечки? Там исчезло, здесь появилось».
Не успел я сложить лист вчетверо, как он растаял прямо у меня в пальцах. К этому тяжело было привыкнуть, и я рассматривал свои пальцы до тех пор, пока в них не появился снова тот же листок.
«Нет, не могу, – писал Миша. – Слишком тяжелый».
Да, это покруче Интернета, подумал я и быстро написал ответ: «Тогда скажи дяде Саше, когда нас поведут в Кругляш, пусть тетя Жанна заболеет и он пойдет вместо нее. Попробуем отнять».
На этот раз листок пришел с запиской, сделанной взрослой рукой. «Пока там Бур, ничего не выйдет, – писал Смирнов. – С ним не справимся. Нужно его как-то выманить».
«Спросите у Гриши, – ответил я. – Он должен знать, как это сделать».
В следующий раз листок, уже порядком измятый и с каким-то фруктовым липким пятном на нем, появился в моей руке минут через пять. На нем был вопрос, записанный Мишей, и ответ Гриши с другой стороны листа: «Хорошо. Сделаю. Только предупредите заранее».
Я написал снизу: «Всем. Договорились. Эту записку съешьте или сожгите».
«Съели», – пришел через минуту ответ на крошечном клочке бумаги.
Я сжег его и стал ходить по комнате туда-сюда, представляя в деталях, как мы набрасываемся на Мураховского и ученого и отнимаем пистолет. Смирнов казался мне парнем неслабым. Должны справиться. Сердце колотилось.
Что будем делать, когда пистолет сможет стрелять?
8
Когда я в следующий раз вытащил из дырки паклю и посмотрел во двор, там не было абсолютно никого. Сентябрьское солнце поднялось уже в высшую точку своего дневного пути и освещало почти всю территорию инкубатора. Все замерло. Слышно было, как звенит собачья цепь и шумит ветер в ветвях грандиозных тисов и боярышников.
Почему-то Бур никого не присылал за мной и не выводил в Кругляш детей. Этого я не понимал. Я пробовал поставить себя на его место, и мне казалось, что я бы сейчас рвал и метал, чтобы запустить огнестрельное оружие. И если он не занят этим, то чем он занят? Эти вопросы изматывали меня. Что он делает? Что знает? К чему готовится и как собирается реагировать?
Через какое-то время стали слышны голоса и звук шагов. К избам приближались охранники. Человек десять, не меньше. Я напрягся. Лязгнул засов. В дверях стояли двое. Один среднего роста, худой и сутулый, а другой – квадратный блондин в лопающейся на громадных плечах гимнастерке. (А где же Ратмир? – хотелось спросить мне.)
– Обедать! – сказал блондин, выстудив меня ледяным взглядом голубых глаз.
Я вышел на галерею и увидел, что из каждой
Стояла гробовая тишина. Анфиса и Смирнов молча расставили на столах казаны с горячим и тарелки. Начали есть. На обед был гороховый суп с копченой грудинкой. Неплохо для последней трапезы в жизни, подумал я.
Вдруг Жанна, которая сидела за соседним столом, застонала, отодвинула от себя тарелку, разливая на стол и себе в подол горячий суп, и схватилась за живот.
– Что с тобой? – бросился к ней Смирнов, но двое охранников не дали ему приблизиться.
Жанна застонала еще громче.
– В чем дело? – спросил блондин с квадратными плечами. Похоже, в отсутствие Ратмира он был за главного.
Охранники не знали, в чем дело.
– Живот! Справа… – простонала Жанна. – Сжимает… как в тисках…
– Может, позвать доктора? – спросил один из охранников.
– Дайте ей воды и отведите в дом, – сказал блондин.
Жанну подняли. Она не могла держаться прямо, на лбу выступил пот. Если бы я не знал, что сам посоветовал ей сказаться больной, я бы поверил, что ей очень плохо. Интересно, кто у них тут за врача? Не тот ли мой знакомец в халате и с плохими зубами?
Как раз когда Жанна переступала порог, в воздухе как будто лопнула огромная струна.
Дрогнули стекла в окнах. Люди бросили ложки. Квадратный блондин выпрямился и побледнел, а в его ледяных глазах плеснуло бешенство.
После первого толчка звуковой волны раздался треск, словно кто-то настраивал на волну громадный радиоприемник. Потом треск прекратился, и мы услышали голос.
Звук голоса был очень громким, и мы отчетливо слышали каждое слово и каждый оттенок тембра, но в то же время было ясно, что человек говорит в невидимый микрофон очень тихо, почти шепотом, а громкость – это исключительно работа усилителей.
– Меня зовут Игорь Адамов, – сказал голос. – Подполковник Адамов. Думаю, что среди вас есть такие, кто знает, кто я. Кто бы вы ни были там, внутри, вы нарушили Пакт. Сектор будет наказан. Вы тоже. Но я бы хотел быть максимально милосердным. На вашей территории находятся граждане Тихой Москвы: Иван Кошкин и Анфиса Петренко. Выпустите их, и я подумаю, что могу для вас сделать. Десять минут на размышления.
Снова раздался треск, и звук растаял. На несколько секунд установилась тишина. Затем заржала лошадь, залаяли собаки, и все забегали. У некоторых из охранников тряслись руки.
Блондин ухмыльнулся, дал команду звонким железным голосом, и нас всех загнали в избы. Часть бойцов осталась охранять камеры, остальные побежали на свои посты, вероятно, определенные для них каким-то штатным расписанием.
Через несколько минут я увидел полковника в отблескивающем на солнце синем костюме и вычищенных до зеркального состояния туфлях. Он тяжело шагал от своего каменного особняка к вышке. Сзади шел Ратмир с мегафоном в руках и вталкивал в него батарейки, которые вынимал из кармана камуфляжной куртки.