Москва в начале ХХ века. Заметки современника
Шрифт:
После 1910 г. в Москве появились еще два вида новых зрелищ. Одно для буржуазии — скетинг-ринки, т. е. катки для роликовых коньков. В продаже появились роликовые коньки заграничного производства и вскоре скетинг-ринки превратились в место примитивного спорта, развлекательного зрелища и место знакомств с женщинами того типа, которые всегда появляются там, где скапливается развлекающаяся публика.
Второй вид — аэродром на Ходынском поле против Петровского парка. [106] Первые самолеты, их тогда называли только аэропланами, имели смешной вид с современной точки зрения. Особенно бипланы «Фарман», имевшие сиденье летчика такое, что с земли были видны его ноги с согнутыми коленями. [107] Аэропланы совершали взлеты, делали два-три круга над аэродромом на высоте нескольких десятков метров и затем садились. Народ, собиравшийся посмотреть полеты, располагался стоя на краю поля, которое охранялось верховыми казаками, осаживающими время от времени крупами своих лошадей напирающую публику.
106
аэродром на Ходынском поле — Первый в Москве аэродром Московского общества воздухоплавания (впоследствии Центральный аэродром им. М. В. Фрунзе) был открыт на Ходынском поле в октябре 1910 г. и состоял тогда из взлетнопосадочной полосы и шести ангаров для аэропланов.
107
… бипланы «Фарман» — самолеты конструкции французского авиатора и авиастроителя А. Фармана (1874–1958). Одной из самых распространенных моделей 1910-х гг. был биплан Farman IV с толкающим винтом.
Аэродром на Ходынском поле (1910)
Но и тут не обошлось без коммерции: были быстро сооружены примитивные деревянные трибуны со скамейками в несколько рядов и за плату можно было сидя наблюдать полеты.
Два городских сада — «Эрмитаж» и «Аквариум» — функционировали только летом. [108] Гастролировавшие там эстрада и оперетта не были целью посещения для большинства публики. Основной целью было времяпровождение в ресторанах на открытом воздухе, гуляние по коротким дорожкам вокруг клумб и, опять- таки, завязывание знакомств с дамами, внешне вполне приличными, но живущими за счет этих знакомств. Степенная и культурная публика эти места не посещала.
108
Два городских сада — «Эрмитаж» и «Аквариум» — сад «Эрмитаж», первоначально называвшийся «Новый Эрмитаж», был создан ресторатором и театральным импресарио Я. Щукиным и открыт в 1894 г. В мае 1896 г. здесь состоялся первый в Москве общедоступный сеанс кинематографа, а в 1898–1902 гг. театр «Эрмитаж» арендовал Московский художественный театр. В настоящее время в саду расположены театры «Сфера», «Эрмитаж», «Новая опера» и ряд клубов. Сад «Аквариум» возник в 1893 г. как увеселительный сад «Чикаго». В 1898 г. сад арендовал француз Ш. Омон, переименовавший его в «Аквариум». В 1959 г. на месте зимнего театра «Аквариум» было построено новое здание для Театра им. Моссовета.
Сад «Эрмитаж» (1900е-1910е гг.)
Зимой открывались катки на городских прудах: Патриарших, Чистых, в Зоопарке и в других местах, в том числе и на Петровке во дворе дома № 26 (впоследствии каток «Динамо»). Вход всюду был платный, играл духовой оркестр. Катки посещались преимущественно учащейся молодежью, молодыми офицерами, кадетами, гимназистками. Случаи посещения катков рабочей молодежью мне не известны.
Мне рассказывали, но лично видеть не пришлось, что на Москве-реке зимой, около Бабьегородской плотины, что была чуть выше Каменного моста, собирался простой народ в попытках возобновить старинное русское зимнее развлечение — кулачные бои, «стенка на стенку».
Но, насколько мне известно, полиция это запрещала и дело ограничивалось только стычками двух маленьких групп. Там же, в церковный праздник Крещения 19 (6) января, совершался Крестный ход с большим стечением участников и зрителей, среди которых находились энтузиасты, окунавшиеся в прорубь — по-современному «моржи».
Никаких дансингов и танцплощадок не было. Танцевали только на вечерах и балах. В 1912 году в моду вошел танец танго, но исполнялся он преимущественно на эстрадах или особенно квалифицированными любителями. Последнее па заканчивалось отчаянным перегибом дамы и наклонившимся над ней партнером, поддерживающим даму за талию. Появился даже модный желтозолотистый цвет шелковистых тканей, называемый «танго».
11 Сословные различия, черты быта и манеры жителей
Современному человеку трудно себе представить, насколько были сильны в сознании дореволюционных москвичей сословные различия. Они выражались в одежде, обращении друг к другу, в занимаемых местах, в зрелищных предприятиях и во многом другом, что трудно себе представить сейчас.
Так, например, в недавней передаче по телевизору постановки чеховского рассказа «В номерах» вдова полковника расспрашивает коридорного служителя гостиницы о своем соседе, причем она ходит по комнате, а он сидит на стуле. Для современного человека в этом нет ничего особенного, но с точки зрения человека, помнящего дореволюционный быт, это непростительный ляпсус.
Никогда, никакого рода прислуга и служебный персонал, вплоть до трамвайных и железнодорожных кондукторов, не могли разговаривать сидя с хозяином, клиентом, заказчиком, пассажиром. Только врач мог сидя заканчивать выписку рецепта при вставшем со стула пациенте, но обязательно затем вставал его проводить.
В простых купеческих семьях, у лавочников и ремесленников прислуга, подчас не уступавшая в своем развитии хозяевам, могла садиться в комнатах и даже обедать за общим столом со всей семьей. Во всех других домах она обедала на кухне и в комнатах, никогда в присутствии хозяев не садилась. Исключения могли быть только для старых нянь, давно живущих в доме, и для гувернанток, имевших образование.
Ни один подчиненный на службе не разговаривал с начальником сидя, если тот стоял, или если он не получал приглашения сесть.
Это воспитывалось с детства. В любой школе ученик мог разговаривать с учителем только стоя.
Выше говорилось об одежде москвичей. Именно одежда определяла обращение к человеку со стороны случайных прохожих, извозчиков, приказчиков, продавцов.
При равных по виду персонажах обращение друг к другу могло быть: сударь, господин офицер, мадам, месье, «Пардон» (если хотели обратиться с вопросом или извиниться), «Послушайте» и, наконец, «Эй!» — все в зависимости от сословия. Желая осадить или поставить на место зарвавшегося собеседника, обращались напыщенно:
«Милостивый государь!»
При неравных сословиях, высший обращался к низшему: «Эй! Дружок», «служивый» (если к военному), «послушай, извозчик!» или «послушай, человек!» (к официанту) и т. п. Низший к высшему, хорошо одетому: «Барин, ваше благородие» (к офицеру или чиновнику в форме), а если чин вроде генеральского: «Ваш сиясь!» (сиятельство), «Ваше превосходительство!», «барыня, сударыня» (к смахивающему на купца), «батюшка» (священнослужителю), «барчук» (к гимназисту).
Очень был распространен заискивающий тон среди мелких служащих перед людьми, стоящими на более высокой ступени сословной лестницы, выражавшийся в окончании чуть ли не каждого слова на «с»: извольте-с, как прикажете-с и т. п., часто производимых в полусогнутой позе.
Конечно, в описываемое время, особенно после 1905 года, эти черты уже были лишь пережитком прошлого века и крепостного права. У многих простых людей, особенно у заводских рабочих, не было этого добровольного самоунижения. Они не сгибались в угодливую позу. Но рабочие старшего возраста, разговаривая с хозяином фабрики или начальником- инженером, снимали шапки, особенно если обращались с какой-либо просьбой. Держать руки в карманах при разговоре со старшими по возрасту или положению считалось у всех сословий неприличным. Здоровались за руку, как правило, только с равными.