Москва времен Чикаго
Шрифт:
— Ну, что будем делать? — спросил Усков, почему-то повеселев от такой неожиданной новости.
— Похоже, сегодня — день сюрпризов. Что будем делать? Сажать мерзавца! И — немедленно!
Джульетта была обескуражена тем, как грубо ей отказал Петраков. Рушилась ее последняя надежда помочь Мягди. И она пошла жаловаться подруге.
Но та, выслушав ее рассказ, даже возмутилась:
— Ну и ты хороша! Бить мэра города прилюдно по морде! Как он только еще стерпел! Я бы на его месте…
— Что бы? В кутузку меня посадила? Так она сама по нему, миленькому, плачет.
Зина несколько остыла. Она, естественно, не одобряла ни грабеж государственных средств, в котором участвовал их мэр, ни его любовных отношений с Джульеттой. И потому поспешила согласиться с подругой:
— Ты права, Джуля! Тоже мне мэр: пальцы веером, сопли пузырем.
Это сравнение несколько их развеселило. Джульетта, пожалуй, впервые за последнее время рассмеялась. Ей стало легче. И она могла уже лучше соображать.
— Конечно, — сказала она. — Я тоже поступила, как последняя дура: обратилась за помощью к тому, кто ненавидит Мягди.
— Да, подруга, тут ты, конечно, дала маху.
— Кому я дала? Какому Маху?
Они опять залились веселым смехом. Похоже, нервная нагрузка, тревоги последних дней, заботы, что на них свалились, требовали разрядки. И она наступила.
— Говорят, самая приятная болезнь — склероз, — заметила Джульетта. — Ничего не болит, и каждый день что-нибудь новенькое вспоминаешь. Вот и я вспомнила, что мне надо не вызволять преступников, а писать свои статьи.
— Ты, как всегда, права, Джуля, — похвалила ее Зина. — Знай: написанное остается!
— Вот я и хочу накатать такую статью, что все эти титовки и петраковы в аду гореть будут.
Библиотекарша с восхищением посмотрела на подругу. Сейчас она по-настоящему гордилась ею. И потому заметила:
— Почему у нас в руководстве страны нет женщин? Как никто не догадается дать тебе узлы!
— Дать чего?
— Узды правления, — не сразу включилась в новую игру Зина. Но, поняв двусмысленность сказанной ею фразы, сама закатилась от хохота.
Похоже, это был самый веселый для них день. Куда-то отступили заботы, улучшилось настроение, забылось все то плохое, что накопилось. Они были сейчас счастливы, и это было для них самым главным.
Казалось, Титовко уже привык, что чуть ли не через день ему приходится встречаться с Усковым. И потому он почти не обратил внимания, когда дверь его кабинета отворилась и в комнате появился следователь.
— Здравствуйте, молодой человек, — сказал, не отрываясь от бумаг, Титовко. — Пришли поторопить меня? Чтобы я быстрее ознакомился с делом?
— Как это вы догадались? — иронично заметил Усков. — Я действительно решил создать вам более подходящие условия для этой утомительной процедуры. И потому ознакомьтесь с этим постановлением!
Он положил документ на стол.
— Что это? — удивился Титовко.
— Постановление о вашем задержании.
— Но меня же освободили! Под…
— Залог. Который вы не изволили заплатить. Маленькое такое упущение. Подумаешь, каких-то там сто тысяч долларов! Кстати, где вы собирались их взять? Занять у богатой тетушки в Бразилии?
Титовко молча, с ненавистью смотрел на Ускова.
— Забыли. Понимаю. Вам ничего не говорит счет-экроу, открытый на ваше имя в лондонском филиале «Сити-банка»?
— И туда, сволочи, добрались?
— Поосторожнее с выражениями! — сразу посуровел Усков. — Ваш коллега Джевеликян уже за них поплатился. Могу и вас устроить в одной камере с ним. Он, как я чувствую, давно этой встречи ждет.
Титовко словно подменили. Он вздрогнул, побледнел, затем его лицо пошло бурыми пятнами. Усков подивился разительной перемене: теперь перед ним за столом сидело нечто седое, плотненькое и с животиком.
Хозяин кабинета вскочил с места, бросился к следователю, схватил его руки:
— Пощадите, Андрей Трофимович, это все нервы! Такое напряжение в последнее время, вы меня понимаете!
— Понимаю. Я тоже человек, хотя вы меня за нею и не считаете. И потому пойду вам навстречу: устрою вас в ту камеру, где раньше находился Мягди. Вы ее помните.
— Да, да, конечно, помню. Прекрасная камера.
— Разумеется, без телефона и телевизора: вам будет не до этого, надо знакомиться с материалами дела.
— Да, да, спасибо.
Следователь посмотрел на Титовко. На том было несколько золотых украшений.
— А вот эти штучки, — он кивнул на золотой браслет в детский пальчик толщиной и печатку с изумрудом, — я бы не советовал вам брать в следственный изолятор.
Мягди, сидя в комнате для допросов, продолжал знакомиться с материалами обвинительного заключения. Читал, читал и все больше удивлялся:
— Неужели все это успел совершить я? — воскликнул он, закрыв очередной том уголовного дела. — Надо спросить у своего защитника.
Сегодня у него должна была состояться встреча с адвокатом, и он заготовил ряд вопросов. Например, ему хотелось уточнить, как долго еще протянется эта бодяга с нахождением его в изоляторе? Нельзя ли придумать какой-нибудь способ улизнуть отсюда?
Адвокат появился с опозданием на полчаса, зато весь лоснился от удовольствия и сознания выполненного долга.
— Поздравляю вас, Мягди Акиндинович! — прямо с порога начал он. — Мы выиграли дело!
— Что, можно собирать манатки и идти домой? — недоверчиво спросил узник.