Москва времен Чикаго
Шрифт:
Он вспомнил о Джульетте. И не просто вспомнил, а представил ее дома, разметавшейся на постели, с обнаженной пышной грудью и постанывающей от блаженства предстоящей близости с ним.
Такую яркую картину Вячеслав Иванович просто так выбросить из головы не мог. И потому вопреки всем намеченным планам решил немедленно ехать к Джульетте домой.
Почему домой, почему в разгар рабочего дня — на эти вопросы он ответить сейчас не мог. Да и не хотел. Просто что-то необъяснимое сидело внутри и нашептывало:
— Езжай! Немедленно! К ней!
И он поехал. Да так решительно и быстро, что за машиной мэра, как обычно, последовала и вторая, с персональной охраной.
Андрей Усков выжимал из своих «Жигулей» все, на что они были способны. Благо, прекрасная автострада позволяла ехать с большой скоростью, а «мигалка», которую он выставил на крышу, давала ему право беспрепятственного обгона любого автотранспорта и благополучного проезда мимо постов ГАИ.
Кажется, он успел. По крайней мере, когда, соблюдая предельную осторожность, он подъезжал к дому Булановой, то сразу заметил шикарный автомобиль, наверняка принадлежащий Джевеликяну. На это указывали и московские номера, и то, что иномарка была очень уж «крутая».
Больше машин со столичными номерами не было. Андрей прекрасно понимал, что Джевеликян не мог поехать в другой город, да еще на несколько дней, без личной охраны. Так что где-нибудь рядом обязательно должна находиться машина его телохранителей.
И вскоре за небольшим металлическим гаражом он увидел ее, иномарку с московскими номерами.
«Тэкс, — подумал Андрей. — Теперь порядок. В машине охраны никого. Значит, по крайней мере двое бандитов дежурят на лестничной площадке третьего этажа, где живет Джульетта. Судя по тому, что трубку взяла не она сама, а Мягди, ее дома нет. Ну что: начнем действовать?»
Конечно, Усков знал, что все это лишь его предположения и может сложиться совсем иная ситуация. Что нужно быть готовым к любым неожиданностям.
Каковые не замедлили появиться. Внезапно из-за поворота, на большой скорости к дому подлетели еще две иномарки, теперь уже с городскими номерами. Не успел следователь предположить, что это приехали гости Джевеликяна, как из передней машины вылупился не кто иной, как сам градоначальник.
— Петраков?! — изумился Усков. — Впрочем, что же тут странного. Она ведь и его любит. Ну, очень любвеобильная женщина!
«Так что же теперь делать? — рассуждал Усков. — Остановить его? И тем привлечь внимание охраны Джевеликяна и сорвать операцию?
Нет уж, пусть сами сперва разберутся. В любом случае Мягди я отсюда не выпущу!»
И следователь, маскируясь во дворе за густыми кустами, занял наблюдательную и выжидательную позицию.
На правительственной даче Александра Михайловича уже ждали. В саду был накрыт стол, за которым хлопотала супруга Николая Николаевича. Но как только гость уселся за стол, хозяйка сразу ушла, и премьер с Генеральным прокурором остались вдвоем.
Стояла прекрасная пора, «бабье лето». В нынешнем году оно наступило быстро, почти сразу после лета настоящего. Солнце не палило, как всего лишь неделю назад, а спокойно согревало все вокруг. Деревья одевались в ярко-желтый и багряный наряд. Между кустарниками протянулись тонкие золотистые паутинки — верные признаки того, что и завтра погода будет чудесная. А стрекозы, которые невесть откуда взялись в саду, как метеоры, проносились мимо с выразительным жужжанием. Или вдруг неподвижно повисали в воздухе, словно созерцали большими выпуклыми глазами невообразимую красоту тихого солнечного дня.
Пока они налили и выпили по рюмке водочки, закусили маринованными грибками, затем повторили, к деловому разговору не обращались. Но вот настала пора поговорить и о том, ради чего сюда приехали. Первым, как ни странно, начал именно премьер-министр:
— Вы приехали сюда затем, чтобы, выражаясь словами классика, «сообщить пренеприятнейшее известие»?
Генеральный прокурор вздохнул:
— Такова, видимо, моя стезя — приятных вестей от меня никто не ждет.
— Но не ревизор же, в самом деле, ко мне в правительство едет?
— Пока нет. Но, судя по войне, которую ваш подопечный затеял с президентской Администрацией, он скоро у вас будет.
— Начнет копать?
Александр Михайлович кивнул.
— И что же?
— Я, конечно, обязан хранить государственную тайну. Но, без комплимента, вы, Николай Николаевич, мне импонируете как порядочный человек.
— Благодарю.
— И потому скажу. Сегодня ко мне поступил документ из Администрации Президента, в котором мне предлагается рассмотреть вопрос о превышении полномочий вашего руководителя департамента по связям с общественностью и законности создания такого подразделения. А если читать между строк, то о том, чтобы закрыть этот департамент, оказать на вас давление и даже рассмотреть вопрос о возбуждении уголовного дела.
— Против кого? — насторожился Николай Николаевич.
— Разумеется, не против вас. Против Титовко.
— И вы это сделаете?
— Признаться, Титовко я давно посадил бы за решетку. Он из тех людей, по кому, как говорят в народе, давно тюрьма плачет. Но за действительно уголовные деяния, а не за политические. В политику я стараюсь не лезть. Очень уж это грязное дело!
Премьер-министр согласно кивнул. Затем, отхлебнув глоток душистого чая, высказал свое мнение:
— Но вы-то, как юрист и законник, должны понимать, что превышаем полномочия не мы, а именно чиновники администрации.
— Да, знаю. Это чисто техническое подразделение, которое призвано обслуживать Президента.
— А оно, как в старые застойные времена делала компартия, присвоило себе еще функции контроля и кадровой политики.
— Кадры и контроль решают все, как говорил еще на заре советской власти Владимир Ильич. И был абсолютно прав.
— Так. На чьей стороне будете вы? — с надеждой в голосе вопросил премьер-министр.
— На стороне Закона. И только.
Николай Николаевич был явно разочарован.