Москва времен Чикаго
Шрифт:
— Возможно.
— И повторил эту загадочную фразу он дважды.
— А что-нибудь еще на эту тему говорил?
— Нет, пожалуй, больше ничего. Слава — мужик осторожный.
— Естественно. Иначе бы он на этой должности не усидел. Меня интересует еще одна деталь. По нашим сведениям, деньги из Москвы уходили в один из коммерческих банков вашего города, к которому имеет непосредственное отношение Петраков. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?
Журналистка задумалась. В свое время, готовя один материал, она проводила расследование и вышла на один коммерческий банк, в составе учредителей которого фигурировало и имя мэра. Она слегка поколебалась, но затем справедливо решила, что не предает Петракова. Ведь, во-первых, эту информацию можно найти в одном из прошлых номеров газеты. Во-вторых, следователь все же пошел ради нее на определенный риск, поделившись секретной пока что информацией.
— Да, есть такой банк. Я об этом писала. Сейчас постараюсь найти ту статью.
И она начала копаться в подшивке газеты.
— Вот, — обрадовалась Джульетта. — Можете пользоваться.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Усков. — Вы действительно помогли мне. Я побегу.
— Так не забудьте о моем праве на эксклюзивный материал.
— Не забуду. Но и вы пока никому ни слова. Договорились?
— Да!
…Похоже, премьер-министр сдержал свое обещание. В этом Титовко смог убедиться уже на следующий день после исторического разговора из тюремной камеры. Во время раздачи баланды в обед его вызвали к начальнику следственного изолятора. Там его ожидал адвокат.
— Добрый день! — невозмутимо начал адвокат. — Вы догадываетесь, от кого я? Вот и прекрасно. Генеральный прокурор принял решение освободить вас из-под стражи под залог.
— Спасибо! — на единой ноте выдохнул Титовко. Он произнес это с такой радостью, что адвокат даже смутился. Ему, ни разу не побывавшему в тюремных застенках и видевшему все это лишь со стороны, не понять было той огромной радости и облегчения, которое испытал этот ухоженный, изнеженный чиновник при одной только мысли о своем освобождении. Но он выполнял правительственное поручение и потому обязан был вести себя предельно корректно. Поэтому он лишь улыбнулся и предложил:
— Вам надо написать заявление с просьбой об освобождении под залог. Сумма залога вам известна?
— Нет. Я впервые об этом слышу.
— Понятно. Все сделали за вас. С вас потребуется сто тысяч долларов.
Ни одна жилка не дрогнула при упоминании этой суммы на лице Титовко.
— Когда их нужно внести?
— Это мы обговорим с вами позже, — уточнил адвокат. И повернулся к начальнику следственного изолятора: — Вот постановление об изменении господину Титовко меры пресечения. Надеюсь, мой клиент может быть свободен?
Начальник изолятора только вздохнул:
— С такими поручительствами, конечно! Подумать только, сам Генеральный прокурор и глава правительства просят о нем! Да я с такими друзьями никогда за решетку не попал бы.
Но ни адвокат, ни Титовко не ответили стражу порядка. У них сейчас, были совершенно другие заботы.
…Совсем немного времени потребовалось Ускову, чтобы узнать и банк, в который переводились деньги из Москвы, и состав его учредителей, и степень участия в нем мэра. После знакомства со всей этой документацией он понял, что Петраков — фактический хозяин этого банка. Более того, он обнаружил, что городская мэрия несколько раз переводила в банк бюджетные средства, которые затем становились собственностью частного банка.
Одного этого было достаточно, чтобы привлечь Петракова к ответственности. Но административной, а не уголовной. Можно было, к примеру, направить представление в правительство с требованием привлечь Петракова к ответственности за нарушение законодательства о государственной службе. Вплоть до отстранения от занимаемой должности.
Но такие планы не устраивали следователя. Не затем он сюда приехал, бросив все остальные дела, чтобы помочь главе правительства наводить порядок в его аппарате. Нужно было придумать что-либо иное.
И Усков решил встретиться с самим мэром.
Петраков принял его незамедлительно. Он, видимо, понял, что просто так следователь по особо важным делам из Москвы не приедет. К тому же дурные предчувствия все еще не покидали его. Несколько раз он пытался дозвониться до Титовко. Но в приемной ему постоянно отвечали, что тот в командировке и, когда вернется, неизвестно. Эта неизвестность больше всего пугала Петракова. Сейчас он надеялся, что именно Усков прояснит ему ситуацию.
И это предчувствие мэра не обмануло. Следователь начал именно с того, чего больше всего боялся Петраков.
— Вячеслав Иванович, вы не хотите ничего сообщить следствию?
— Что именно? Что я скрываю доходы от налогообложения? Так это компетенция налоговой полиции. К тому же я регулярно заполняю налоговую декларацию.
— Не темните, Вячеслав Иванович. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.
— Нет, не понимаю.
— Тогда подскажу: ваш друг и сообщник Титовко арестован.
Румяное лицо мэра пошло пятнами. Он предчувствовал, что этим кончится, но до последнего времени в нем жила надежда на обратное.
— За что? — только и мог спросить Петраков.
— А уж это вам лучше знать. Зачем, к примеру, вы собирались вместе в Сочи? На бывшей даче Сталина?
«И это знает! — мелькнуло в сознании Петракова. — Я пропал!»
— Если вам все известно, чего тянете?
— Хочу вам помочь: чистосердечное признание, как известно, значительно смягчает наказание.
— Знаю. Не маленький. Чего вы от меня хотите?
— Вы фактический хозяин коммерческого банка «Фактум».
— У меня в нем всего лишь доля.
— Зачем лукавить? Вот что пишет ваша областная газета.
И Усков вынул из папки газету с материалом Булановой.
«И эта меня предала! Стерва!»
— Зачитать?
— Не надо.
— Значит, вы признаете, что этот банк фактически ваш карманный?
Петраков молча кивнул.
— Не слышу! — сказал Усков и пододвинул диктофон поближе к Петракову.
— Да, — хрипло ответил мэр.
— И в него же переводились суммы за фальшивые векселя и авизо из Центробанка?
Петраков нервно покосился на диктофон. Затем поинтересовался: