Москва времен Чикаго
Шрифт:
— Вы меня арестуете?
— Если вы поможете следствию, нет.
— Обещаете?
— Слово следователя.
— Хорошо. Да, переводили в банк «Фактум». Но я ничего о происхождении этих денег не знаю и не знал. Мне просто сказали, что поступят крупные суммы, и все.
— И все?
— Да.
— Кто сказал?
— Вы сами знаете.
— Титовко?
Мэр упрямо молчал.
Следователь был вынужден еще раз повторить, еще громче:
— Титовко? Говорите!
Но Петраков замолчал, и, видимо, надолго. Усков с сожалением выключил диктофон.
— Я и так сказал вам слишком много, понимаете? Мне этого не простят.
— Кто?
— Не могу сказать. Так вы выполните свое обещание?
— Конечно. Я вменяю вам следующую меру пресечения: подписку о невыезде. То есть вы остаетесь на своей должности, спокойно работаете на благо народа. Более того, пока об этом наказании никто даже знать не будет. Вы довольны?
— А в Москву мне выезжать можно?
— А вот это категорически запрещено. Никаких личных контактов с вашими друзьями и подельниками в столице. По телефону, пожалуйста, сколько угодно.
— Который, естественно, будет прослушиваться.
Следователь ничего не ответил. Но был вынужден еще раз предупредить:
— Повторяю, никаких выездов за пределы города. Надеюсь, вы помните, чем закончился вояж из столицы к Булановой для Джевеликяна?
— Помню.
— Прекрасно. Внимательно прочитайте и распишитесь. Здесь и вот здесь.
Следователь вышел, а мэр города в изнеможении откинулся на спинку кресла. Надо полагать, он еще хорошо отделался. Подписка о невыезде да еще негласная — далеко не худший выход. Главное сейчас — выиграть время. А за месяц, как говаривал незабвенный Ходжа Насреддин, обязательно что-нибудь произойдет: либо ишак сдохнет, либо эмир помрет.
Просто удивительно, как быстро человек забывает о том плохом, что только что с ним было! Стоило Титовко покинуть стены следственного изолятора, он тотчас постарался выбросить из головы и то унижение, которое там испытал, и свои обещания Джевеликяну, и многое другое. Ему нужно было срочно встретиться с премьер-министром и сердечно поблагодарить его за оказанную услугу, придумать, чем отблагодарить, разобраться с ворохом дел, накопившихся за время его отсутствия. Да и с семьей, горячо любимыми сыном и дочерью встретиться. Им тоже нужно было как-то объяснить свое неожиданное отсутствие.
Премьер-министр его принял. Но встретил далеко не так сердечно, как делал это раньше. Титовко, конечно, понимал: тот вынужден теперь как-то дистанцироваться, чтобы не скомпрометировать свое имя и репутацию. Но то, что ему предложил премьер-министр, было совсем неожиданным.
— Вы, конечно, понимаете, — перешел на вежливое «вы» со своим подчиненным премьер-министр, — что ни о каком руководстве вами департаментом правительства сейчас и речи быть не может?
Титовко не понимал, но кивнул.
— Поэтому мы здесь подыскали вам новое место. Вернее, оно будет прежним: вам надо вернуться в Комитет по управлению имуществом, откуда вы и пришли. Надеюсь, это далеко не худший вариант в вашей ситуации.
— А… — заикнулся было Титовко, но Николай Николаевич его прервал:
— А спецмашину придется оставить. Мы вас, конечно, без транспорта не оставим. Найдем какой-нибудь автомобильчик.
Титовко опустил голову и подавленно молчал.
Видя, как сильно это сообщение повлияло на его подчиненного, премьер-министр спросил:
— У вас есть такое-то другое предложение?
Но поскольку Титовко ничего не ответил, он был вынужден добавить:
— Вы не волнуйтесь, люди такого масштаба и таких знаний, как вы, требуются постоянно. Скоро выборы, направим вас в штаб, нам нужны опытные имиджмейкеры, спичрайтеры и другие специалисты.
«Пошел бы ты в жопу со своими спичрайтерами! — злобно подумал Титовко. — В рядового писаку меня превратить хочет! Да я сам на этих выборах победить могу!»
Он поднялся с кресла, сухо поблагодарил и, не прощаясь, вышел из кабинета.
А в приемной его уже ожидал все тот же адвокат, который вытащил его из следственного изолятора.
— Господин Титовко! — сказал он. У меня к вам деловое предложение!
И они прошли в кабинет Титовко, который пока еще оставался за ним по старой должности.
Усков возвращался в столицу ободренный успехом. Он уже мечтал, как к двум узникам Лефортова добавится третий — Петраков. Арестовать чиновника такого ранга он, конечно, мог и сам, но лучше было это сделать, все же посоветовавшись с начальством.
Поэтому он сразу направился к Виктору Васильевичу.
Поздоровался и, не дожидаясь вопросов, включил диктофонную запись мини-допроса Петракова.
Начальник Следственного управления выслушал внимательно. Но поздравлять с удачей не спешил. Вместо этого тяжело вздохнул и промолвил:
— Тяжела ты, Господи, наша шапка! Хоть мы и не Мономахи, но, чувствую, нам с тобой головы не сносить.
— Это вы о чем? — насторожился Усков.
— О том, что я был вынужден освободить Титовко из-под стражи.
— Вы?!
— Да, именно я. Потому что не было тебя. Тогда бы освободил этого господина ты.
Усков сжал кулаки:
— Ни за что!
— Не горячись. Освободили его на законных основаниях, под крупную сумму залога. А приказ отдал сам Генеральный прокурор.
Следователь не сдержался:
— Не зря мы его тогда подозревали!
Виктор Васильевич укоризненно покачал седой головой:
— Нельзя так менять мнение о людях. Ты же не перчатки меняешь, верно?
— Перчатки, тем более с нашей зарплатой, сейчас тоже не очень-то поменяешь.