Мост через время
Шрифт:
– А я, твой непосредственный начальник, – сказал Гроховский, – приказываю: носи шпалы!
И после еще нескольких продёров «на басах» самовольно привинченные шпалы утвердили задним числом. Правда, тогда с этим было несколько проще, чем теперь: знаки различия в те времена давались в соответствии с должностями, но и тогда право их носить получали, а не захватывали.
Спрашиваю Титова, как им сошло с рук это самоуправство. Он доволен: да, были люди в наше время… И навспоминавшись, нарадовавшись, что они не нам чета, посерьезнел:
– А что, вы полагаете, не прав
всерьез принял бы главного конструктора – лейтенанта? Да его вмиг по стойке «смирно» поставили бы! Ильюшин, вон, Сергей, когда в главные вышел, два ромба носил…
И флажок на капоте своего «линкольна» Гроховский прикрепил не просто для украшения. Флажок, как известно, положен посольским автомобилям, которые милиция не останавливает, – так вот чтобы и Гроховского не останавливала: он занят не меньше и тоже спешит! На посольских ставятся маленькие государственные флажки, на его машину приделали с эмблемой воздушно-десантных войск, с парашютиками и самолётиком, – но ведь это поди еще разгляди на скорости… На то и был расчет.
Неизвестно, что хуже: страсть поклоняться «гениям» или страсть презирать «дураков» и «мерзавцев». А также страсть объединяться, растворять свое «я» в «мы».
После войны замполит полка отборной дивизии истребителей (в обиходе ее называли парадной, командовал ею В.И. Сталин) читал своим офицерам лекцию о разгроме немцев под Москвой. Обрисовал обстановку перед битвой, ужасную для нас. Буквально во всем перевес у немцев. Что было делать?
– И тогда Верховный главнокомандующий, председатель Государственного комитета обороны Иосиф Виссарионович Сталин напрёг свой гений…
Слушали его в числе других летчиков также участники этой битвы – и верили. Верили вопреки тому, что сами видели.
Выступая по телевидению, академик П.Л. Капица однажды сказал, что наука интересна только неожиданностями: неожиданно были открыты сверхтекучесть, сверхпроводимость… А то, что ожидалось, что включалось в планы, – в большинстве своем тривиально.
И думаешь: кто же в таком случае планирует тривиальности, неинтересную науку? Дураки, не иначе. А кто открывает неожиданное, сверхтекучесть и сверхпроводимость? Гении. А посредине кто в науке?
Мы говорили про удивительные научные прозрения Данте, Ариосто, Кампанеллы… Их изучают, и слава богу, что изучают, хотя практической пользы от этого пока мало. Ясно только то, что и раньше было ясно: Данте, Ариосто, Кампанелла – гении! Не то чтобы совершенно ясно было, поскольку их больше «проходили», чем читали, но в это опять же верилось, и душа была спокойна: нам до них далеко.
Или случай поближе к нам, по крайней мере во времени, – потрясающие строки Андрея Белого, написанные в 1919 году: «Мир рвался в опытах Кюри атомной, лопнувшею бомбой на электронные струи невоплощенной гекатомбой». Вот бы разобраться, какое за этим стояло знание, на чем, возможно, было основано это предвидение? И архивные материалы об Андрее Белом, наверное, целее, чем о Данте, так что работать по ним было бы легче…
Нет. Эренбург пишет: «Может быть, такие обмолвки связаны с природой писателя?» То есть, надо понимать, не всякого писателя, а гениального. Ну и что? Гений, согласиться с этим – и все?
Но дело не только в недоумениях. Вот одна из многих легенд о Туполеве. Его опытный торпедный катер АНТ-4 не развил на мерной миле положенную максимальную скорость. Бились с ним, бились моряки – ничего не получалось. Вызвали Туполева. Приехал Туполев, велел поднять катер из воды, снять с него винт, постучал по лопастям молотком, подогнул их на глазок – и катер после этого даже превысил заданную максимальную скорость.
Мне прислали письмо: как вы смеете называть этот случай легендой? Да о нем вон там-то и там-то пишут как об истинном происшествии в жизни нашей гордости – Туполева!
А потому смею, что, как выяснилось, Туполев действительно попросил поднять недодававший скорости АНТ-4 из воды на свет – и все увидели, не один Туполев, что дно катера обросло ракушками и водорослями, что одна лопасть винта побита о камни. Далее выяснилось, что двигатель дымит – поршневые кольца давно пора было сменить, что винт бьет и, наконец, что в баки залит не тот бензин, не с тем октановым числом.
И тогда халтурщики, уруливая от возмездия, поставили завесу из восхищений: только Туполев, только он мог так вот взять да и подогнуть лопасти винта молотком, безо всяких там ваших ученых расчетов! А нам уж где уж! – мы при гении просто служители-исполнители, тупые, есть такой грех, зато преданные…
Неожиданности в истории науки иногда выстраиваются в цепи ассоциаций. Такая цепь может завести очень далеко. Но если по ней не пройти, надо будет удовольствоваться тем, что интересующая вас неожиданность – это просто «обмолвка гения» или случай, выпавший из закономерности.
Возможна ли была стрельба из наземной трехдюймовки с бомбардировщика ТБ-1?
И. И. Лисов (напомню: автор книги «Десантники», генерал-лейтенант, в прошлом – заместитель командующего воздушно-десантными войсками) впервые об этом слышит:
– А Бойцов утверждает…
– Матвея Васильевича я прекрасно знал, он слова зря не проронит. Раз пишет, значит, из чего-то стреляли. Но ни в коем случае не из обычной трехдюймовки, ее ставить на самолёт бессмысленно!
То же самое отвечают в артиллерийской академии, в МВТУ, в Институте военной истории… Везде одно:
– Да вы что! Да при выстреле из обычной трехдюймовки отдача – не меньше двадцати тонн. Пушка либо отвалилась бы от крыла, либо самолёт в другую сторону полетел бы от такого толчка, либо, вы правильно говорите, развалился бы на части!
Однако мне показывают фотографии: полевые 76-миллиметровые пушки в крыле ТБ-1. Как раз это, по словам И. К- Костенко (тоже напомню: аэродинамик и историк авиации, кандидат технических наук), и обозлило Туполева, причем справедливо обозлило, – его замечательный самолёт «испортил неграмотный Гроховский».