Мост над бездной
Шрифт:
— Боюсь, добрый человек, причина тут не настолько мелкая.
Кузнец отошел, почесывая макушку.
Гимерий не мог похвастаться жилищем, достойным называться резиденцией. Он жил в обычном доме — таком же, как и все остальные дома на этой улице. Его первый этаж был построен из местного золотистого песчаника, второй — из брёвен, уже побелевших от времени. Единственным отверстием в первом этаже был дверной проем, а сама дверь из толстых досок, обитых железными полосами, годилась и для крепости.
Ршава постучал в несокрушимую дверь. Двое мальчишек, пинавших мяч на узкой немощеной улице, бросили на него подозрительные взгляды: в эти кварталы священники заходили не каждый день. Кудлатая бродячая собака, рывшаяся в куче мусора, не обратила на него внимания. В эту минуту Ршава предпочел бы такое отношение всем прочим.
Ему никто не ответил, и священник постучал вновь, сильнее. На сей раз дверь приоткрылась. За ней стоял Гимерий: он уставился на Ршаву с еще большим удивлением, чем мальчишки.
— Святейший отец! — воскликнул командир гарнизона. — Чем я обязан чести такого визита?
Он не сказал: «Что вам от меня нужно?» — но наверняка подразумевал именно это.
— Можно мне войти? — осведомился Ршава.
— Да, конечно.
Гимерий посторонился, впуская прелата. Командир гарнизона был столь же высоким и худым, насколько Зауц — приземистым и плотным. Гимерий даже на палец-другой превышал ростом Ршаву, отнюдь не коротышку. На вытянутом угловатом лице командира выделялись острый нос и родинка на правой щеке — чуть выше края бороды, аккуратно подстриженной и чуть тронутой сединой.
В передней Ршава увидел стол и несколько стульев, а возле очага — деревянное кресло. Гимерий жестом предложил его гостю, но священник, покачав головой, уселся на стул. Кресло наверняка было любимым местом Гимерия. И действительно, офицер, облаченный в просторную шерстяную тунику поверх мешковатых штанов, заправленных в сапоги, — так одевалось большинство мужчин в этом холодном северном городе, — уселся в кресло.
— Ингегерд! — крикнул он, повернув голову к кухне. — У нас в гостях прелат. Принеси нам, пожалуйста, вина и медовых булочек.
— Да, сейчас, — отозвалась жена.
Имя, равно как и звучный музыкальный акцент ее видесского, подсказали Ршаве, что она родом из страны халогаев.
Через пару минут она принесла угощение на деревянном подносе. Ростом Ингегерд почти не уступала Ршаве и была необычно красивой: светловолосая, светлокожая, с твердыми гранитными скулами и подбородком и синими глазами — более синими, чем небо над Скопенцаной. Несмотря на обет целибата, Ршава невольно скользнул взглядом по выразительным округлостям ее тела…
— Святейший отец, — негромко произнесла она и очертила на груди знак Фоса. В отличие от большинства халогаев, она отказалась от
Ршава воздел руки к небесам, плюнул, ритуально отвергая Скотоса, и глотнул вина. Оно было сладким и крепким — хорошее вино, а прелату не мешало подкрепить силы. Он откусил от медовой булочки, обильно сдобренной грецкими орехами и сливочным маслом. К маслу ему здесь пришлось привыкать: в городе Видесс, где в ходу было оливковое масло, употреблять сливочное считалось признаком варварства. Но здесь оно оставалось свежим дольше, чем в столице.
Гимерий выпил вина и закусил вместе с гостем. Так же поступила и Ингегерд, которая села на стул, поставив на стол поднос. Женщины халогаев считались дерзкими — как в хорошем смысле, так и в плохом, — и она эту репутацию явно оправдывала. Ршава едва заметно поджал губы. Хотя ее дерзость и нарушала обычаи, религиозных законов она не затрагивала.
— Итак, святейший отец, что вы хотели мне сказать? — спросил Гимерий, опуская на колено свой оловянный кубок.
Прежде чем ответить, Ршава посмотрел на Ингегерд. Она ответила ему спокойным взглядом; на ее скульптурно очерченном лице читалось серьезное внимание. Хотя прелату это показалось очень странным, командир гарнизона явно хотел, чтобы его жена все услышала. И Ршава, слегка пожав плечами, сообщил новость:
— Генерал Стилиан восстал против его величества автократора Малеина.
— Фос! — воскликнул Гимерий, и, словно еще не веря до конца, переспросил: — Вы это точно знаете?
— Точнее не бывает. Новость мне только что сообщил эпарх Зауц, а к нему ее доставил курьер с юга. Я сам видел, как этот курьер прискакал к резиденции Зауца. Он едва не загнал лошадь по дороге. Он полагал, что его новость очень важна. Я не слышал ее из уст курьера и не видел депешу, но у меня нет причин не доверять эпарху.
— Это может только гражданскую войну означать, — произнесла Ингегерд с мужской, даже с солдатской прямотой. — И кто победит?
Девять слов — и она сказала все, что требовалось. Ршава постарался смягчить картину:
— Малеин правил много лет. Большинство людей верны ему. И в его руках город Видесс. Ни один человек не посмеет утверждать, что он правит Видессом, если столица не в его руках, а город Видесс — величайшая крепость в мире.
Каждое из его слов было правдой. И стало бы приговором большинству мятежей еще до их начала. Но этот мятеж…
— Стилиан есть Стилиан, — заметил Гимерий. — Подобных ему Видесс не знал уже давно.
И это, к сожалению, тоже было правдой.
Ингегерд произнесла что-то на своем языке. Ршава не знал ни единого слова из языка халогаев. Он заметил, что Гимерий взглянул на него с внезапным испугом. «Не напомнила ли она ему, что я родственник автократора? В лед меня, если я не угадал».
Но Ршава подумал также, что остался бы верен Малеину, даже не будь между ними кровных уз. И прелат сказал: