Mot?rhead. На автопилоте
Шрифт:
Альбом – он назывался Escalator – вышел на лейбле Stable. Совершенно бессмысленная контора. Ей заправляли два индийца, не имевшие ни малейшего представления о том, как вести дела. Не знаю, как устроилось наше сотрудничество. Это был проект Сэма, продюсером стал его приятель, и так далее. Escalator не имел успеха – полный провал. Даже по меркам независимых лейблов Stable был слишком независимым. Спустя некоторое время мы поняли, что у группы нет никаких перспектив, и поставили на ней крест. В 1991 году, незадолго до моего переезда из Англии в Америку, я столкнулся с Сэмом Гопалом на улице. Было неожиданно и забавно – мы не виделись десять лет, а тут вдруг я встречаю его совсем недалеко от собственного дома. Мы поболтали, и он сказал, что собирает новую группу – что-то знакомое, да? Некоторые вещи не меняются!
После Sam Gopal я повесил гитару на стену и примерно год ничего не делал – кантовался по сквотам и
У меня дохрена друзей умерло от героина, а хуже всего то, что так же умерла девушка, которую я любил сильнее всех в жизни. Ее звали Сью, и это была первая девушка, с которой я стал вместе жить. Когда мы закрутили роман, ей было аж целых пятнадцать лет – если бы нас застукала полиция, вышло бы неловко, но что тут поделаешь. Мне самому-то был всего двадцать один год, это был 67-й: в общем, меня нельзя было назвать развратным старикашкой. Мы оба были юные и развратные! Важная деталь (прежде всего – для окружающих): она была черная. От нас все отвернулись. Все друзья нас бросили – и ее, и мои. А ведь это было вроде как время мира и любви! Все как раз начали слушать черную музыку, и все такое прочее. Ха! Вот какие они все были лицемеры. Никто не знал, как с нами быть. Мои друзья перестали со мной общаться, потому что я связался с «ниггершей». Это было для меня очень неприятным открытием – вот же мудаки! А ее черные друзья решили, что я угнетатель: умыкнул черную девушку и сделал ее своей игрушкой, бла-бла-бла. Какая херня! Я объяснил им, что не тащил ее за руку: она была вольна пойти со мной или остаться. Но вообще нам с Сью было наплевать. Если таким образом можно потерять друзей, значит, они и не были тебе друзьями. Кроме того, мы были влюблены, и чужое мнение нас мало интересовало.
Правда, мы с Сью вечно собачились. Она была тройной Близнец [21] – непонятно, с кем из них ты сейчас разговариваешь. Нам все время не хватало денег, и она начала работать в клубе Speakeasy. К ней много подкатывали – она была юна и только недавно поняла, что красива, и мужики звали ее поразвлечься. Пока она работала в Speakeasy, мы расстались (вообще мы с ней расставались раз пять), и она потрахалась с Миком Джаггером. Впоследствии я спросил ее: «Ну и как он?» А она: «Ну, он был хорош, но не так хорош, как Джаггер» – шикарный ответ! Она, конечно, имела в виду, что настоящий Джаггер не мог сравниться с собственной репутацией. Ничего удивительного: он не смог бы оправдать ожидания, даже если бы влетел в комнату в прыжке, использовав вместо шеста сами понимаете что.
21
В астрологии считается, что свойства знака зодиака в человеке проявляются сильнее, если в этом знаке у него не одно, а, например, два или три небесных тела.
Через какое-то время Сью нашла работу в Ливане – танцовщицей в Бейруте. Его тогда еще не сравняли с землей, и он был такой песочницей западного мира. Она вернулась оттуда отпетой героинщицей, и все теперь было как-то по-другому. Только мы с ней воссоединились, как однажды она поехала к бабушке. Там она позвала к себе кого-то из друзей, чтобы ей принесли стаффа. Заперлась в ванной. Вмазалась, набрала себе ванну, потом отрубилась и захлебнулась в воде. Ей было всего девятнадцать.
Когда она умерла, я был в Лондоне (к этому времени я уже играл в Hawkwind), но на похороны не пошел. Кому нужны мертвецы? Я любил живых. У нее была сестра, Кэй. Такая же симпатичная. Не знаю, что с ней стало, но Кэй, если ты читаешь это, свяжись со мной – поговорим о Сью, хорошо?
Итак, я видел своими глазами, что связываться с героином себе дороже, но это не значит, что у меня не было нескольких собственных стремных опытов, пока я подыскивал себе излюбленное вещество. Однажды, году в 69-м или 70-м, я сильно облажался. Мы сидели и ждали, что нам притащат спидов. Там был один парень, который встречался с медсестрой, работавшей в пункте выдачи медикаментов, и он ее умаслил, чтобы она принесла нам амфетаминов. И вот она приходит и несет стеклянную банку, на которой вроде бы написано «амфетамина сульфат». И мы, жадные ублюдки, немедленно его употребили. Но там был не амфетамин, это был «атропина сульфат» – белладонна. Яд. Мы употребили чайную ложку этой дряни – раз в двести больше, чем следовало – и всей компанией пришли в неистовство.
Я таскал под мышкой телевизор и разговаривал с ним. Кто-то пытался кормить деревья, росшие под окном. Некоторое время на самом деле было интересно. Потом мы все отрубились, и кто-то вызвал Release, это была фирма, бесплатно присылавшая скорую помощь наркоманам [22] . Нас свалили, как дрова, в их фургончик и отвезли в больницу. Я просыпаюсь в койке и понимаю, что могу видеть сквозь собственную руку. Я видел под своей рукой складки на простыне. Потом я замечаю больничные стены. Твою ж мать! Я точно загремел в дурку. Хотя нет, это обычная больница, а то рукава были бы длиннее. Тут на соседней койке просыпается мой приятель Джефф.
22
Агентство Release было основано в 1967 году художницей, феминисткой и политической активисткой Кэролайн Кун и бывшим студентом художественного колледжа Руфусом Харрисом для оказания юридической поддержки людям, обвиненным в хранении наркотиков. В 1972 оно получило статус благотворительной организации, а позже – грант от британского правительства. Среди клиентов агентства были Джон Леннон и Джордж Харрисон.
– Псст! Джефф!
– А?
– Мы в больнице.
– Вау.
– Надо сматываться. Ты как?
– Норм.
– Тише!
Мы слезаем с коек, я натягиваю плавки, и тут вдруг он как завопит:
– ААААААА! НА ПОЛУ!
Он прыгает и орет, глаза круглые и выпученные, как регистровые переключатели на органе:
– Черви, личинки, муравьи – АААААААА!
Я залез обратно в койку.
Потом явился доктор:
– Если бы мы приехали на час позже, вы бы не выжили.
Я про себя подумал: «А ты, небось, был бы только рад, козел вонючий».
Он сказал, что нам дали антидот и что нам потребуется время, чтобы прийти в себя. В результате мы приходили в себя две недели, и это было очень странное время. Например, я сидел, читал книгу, открывал 42-ю страницу – но книги не было. Или я шел по улице и вроде бы нес чемодан, и вдруг оп! – у меня в руках ничего нет. Странно… но интересно. Впрочем, не настолько интересно, чтобы повторять этот опыт!
В конце концов, после нескольких месяцев жизни «доссером», я попал в новую группу, Opal Butterfly. Я познакомился с их барабанщиком, Саймоном Кингом, в одном заведении в Челси под названием The Drug Store. Это было большое пафосное здание, этажа на три. Наверху ресторан, на первом этаже кабак, а в подвале магазин пластинок. И еще всякие магазинчики, бутики. Это было одно из первых заведений типа современных торговых центров. Дорогое, но симпатичное. Парни из Opal Butterfly ходили туда бухать, и я стал общаться с Саймоном и оказался в их группе – это как-то само собой получилось. Я даже не знаю, почему я с ним тусовался – мы не очень-то ладили. Но вы о нем еще услышите.
Так вот, Opal Butterfly были хорошей группой, но они ничего не добились. Когда я к ним присоединился, они существовали уже несколько лет, а через несколько месяцев распались. Один из них, Рэй Мейджор, потом играл в Mott the Hoople. Но время показало, что они распались вовремя: через какие-нибудь пару месяцев я попал в Hawkwind.
Глава 5. Фанат скорости
С Hawkwind я познакомился через Дикмика. Он играл у них на «инструменте», который представлял собой маленькую коробочку с двумя кнопками и лежал на раскладном столике. Он назывался ринг-модулятор, но, по сути, был генератором звука, который мог издавать тоны за пределами диапазона слуха человека – и снизу, и сверху. Издаешь высокий звук, и люди теряют равновесие, падают и блюют; издаешь низкий звук, и можно обосраться. Этим приборчиком можно было вызывать эпилептические припадки. Дикмик умел со сцены вычислять в зале людей, на которых эта штука должна была подействовать. На сцене с Hawkwind я подходил к нему и спрашивал: