Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия
Шрифт:
Надо же, клюнул на девушку не из своего круга. С чего бы это? Мне казалось, что у Язовского в подружках должны быть такие же дочки каких-нибудь партийных работников, директоров баз и магазинов.
– А у тебя… Ой, прости, случайно «тыкнул»…
– Да ладно, давай на «ты», а то когда мне «выкают», я чувствую себя не в своей тарелке.
– Отлично! Что я хотел спросить-то… А, вспомнил! У тебя кто родители?
– Папы нет… То есть он есть, но бросил нас, когда мне было полтора годика. Мама показывала мне единственную сохранившуюся фотографию отца и говорила, что он военный, выполняет специальное задание в какой-то далёкой стране. И я верила.
– Печальная история, – вздохнул я. – А где твоя мама работает?
– Сборщицей на приборостроительном заводе, в цехе, где радиолы выпускают.
– О, выходит, мы в каком-то роде с ней коллеги!
– Ага, и Лёша тоже так говорил.
– Давай про этого урода лучше не будем вспоминать.
– Давай, – легко согласилась Полина. – А ты сам свердловский?
– Из Асбеста. Родители – заводчане, я – будущий радиотехник. Могу приёмник собрать, если что.
– Да у нас дома есть приёмник, мама у себя на работе с хорошей скидкой может брать. Она и мне с собой в Свердловск дала, чтобы скучно не было. Правда, хозяйка не разрешает громко включать, а по радио иногда такие хорошие песни передают.
– Хозяйка пожилая?
– Да, Клавдии Михайловне уже лет семьдесят. Вдовая она, муж на войне погиб. Дочка замуж за военного вышла, с семьёй в Германии сейчас, а Клавдия Михайловна вот одна, сдаёт комнату. Мы у неё с первого курса живём, по десять рублей в месяц берёт, ну ещё и готовит нам из наших же продуктов.
Не доходя до здания горисполкома, где с утра до вечера, видимо, проливал пот на идеологическом фронте Язовский-старший, мы свернули на улицу 8 Марта, минуя консерваторию – первый каменный дом в городе, построенный, если память не изменяет, ещё в середине 18 века. Дальше располагалась поликлиника и отдельный вход вёл в травмпункт, откуда как раз выходили женщина и парнишка с загипсованной рукой.
Тут меня и озарила мысль, которую, по идее, я должен был сразу подкинуть Полине.
– Поля… Ничего, что я так тебя называю?
– Да я уже привыкла, – отмахнулась девушка.
– Ну и отлично! Поля, давай зайдём в травмпункт?
– Зачем? – искренне удивилась она. – Это всего лишь синяк.
– Мало ли, вдруг этот негодяй задел лицевой нерв? – начал сочинять я. – В любом случае посоветуют что-нибудь, а заодно зафиксируют телесное повреждение.
– Думаешь, стоит? – с сомнением спросила она.
– Ты же ничего не теряешь, да и времени это займёт не так много.
Она вздохнула и пожала плечами:
– Если ты настаиваешь…
Минут через тридцать мы выходили из травмпункта, имея на руках справку от травматолога, в которой указывались гематома в области левой височной и скуловой кости, а также затылочной части головы (затылком она ударилась о колонну), и симптомы сотрясения головного мозга – головокружение и головная боль. Когда врач спросил про головокружение и головную боль, Полина сначала явно собиралась сказать, что ничего подобного не испытывает, но я её опередил, заявив, что по пути девушка жаловалась как раз на эти самые симптомы. Полине не оставалось ничего другого, как подтвердить мои слова. Заодно травматолог посоветовал обратиться в милицию. Тут уж Полина заявила мне, что никуда на ночь
– А ты, значит, в певицы решила податься? – продолжил я наш прерванный разговор.
– Так я с детства пою, сколько себя помню. Мама всё удивлялась, в кого я такая певунья? Как по радио услышу какую песню – тут же запоминаю и хожу пою.
– Русские народные?
– Ну уж! Мне больше эстрадные нравятся, только вот на эстрадных певиц в области нигде не учат. Мне и педагоги говорят, что у меня эстрадный вокал, но для хора тоже подходит. Тем более я часто выступаю как солистка. Вот у Насти – у той да, чисто хоровое пение, ей только русские народные петь.
– А на кого ты больше похожа? В смысле вокально, голосом?
– Кто-то говорит, что я пою как Миансарова, кто-то – как Мондрус. А мне кажется, у меня голос как у Аиды Ведищевой. Вот послушай.
Где-то на белом свете Там, где всегда мороз Трутся спиной медведи О земную ось…В общем, несмотря на озиравшихся прохожих, исполнила куплет и припев, и я оценил, что действительно похоже. А затем она аналогичным образом (куплет-припев) спела вещь из ещё одного фильма Гайдая – знаменитую «Помоги мне». И так страстно… И в голосе себя не сдерживала, вот тут уж действительно народ стал останавливаться и даже аплодировать, а кто-то крикнул «Браво!».
– Однако, – покачал я головой, когда мы продолжили наш путь. – Тебя и впрямь можно хоть сейчас выпускать на сцену.
– А я не против, – весело заявила Полина.
И показала мне язык, вернее, кончик языка, что получилось очень… Хм, ну, можно сказать и сексапильно, не погрешу против истины.
– Замёрзла? – спросил я, заметив, как она приобняла себя за плечо свободной от сумки рукой.
И, не дожидаясь ответа, накинул ей на плечи свой пиджак.
– Спасибо!
– Не за что, – улыбнулся я в ответ на благодарный взгляд серо-голубых глаз.
Какое-то время мы шли молча. Затем, чтобы хоть что-то сказать, спросил:
– Стипендию хоть платят?
– А как же? Тридцать пять рублей! Ну и мама помогает. Насте тоже родители помогают. Так что не шикуем, но и не бедствуем.
– А на тебе сейчас, наверное, твои лучшие платье и туфли?
Девушка немного смутилась, но быстро взяла себя в руки.
– Да, лучшие, – с каким-то вызовом ответила она. – А что?
– Да ничего, просто… Красивая ты в них. И без них, думаю, не хуже… Ой, извини!
Блин, вот ведь, язык мой – враг мой. Хотя… Кажется, моя спутница не поняла смысла оговорки.
– За что извинить-то?
– Да это я чуть на ногу тебе не наступил.
– Не наступил же, – улыбнулась она.
Её глаза заискрились лучиками. Я не смог удержаться от ответной улыбки. Вот действительно солнечная, оправдывает своё имя.
Тем временем мы свернули на Радищева, стали появляться частные дома, из-за заборов то и дело слышался лай собак. Практически центр миллионного города, а люди тут даже огороды разводят, выращивают картошку, огурцы и помидоры. Это я уж не говорю про торчащие повсюду яблони в белом дыму. Как там у Есенина… «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым». Хорошо, что под ногами асфальт. Дождя хоть и не было, но всё равно.