Мой ангел-хранитель

_Prince of Darkness_

Сигюн, подобно мужу, ни разу не опустила головы, не испугалась изучающих взглядов народа, а наоборот - с вызовом смотрела на них всех, как на цепных псов, которые с удовольствием бы перегрызли ей и Локи горло, но от страха не могут сделать и шаг.

Могучий дворец сиял в лучах солнца. Горделиво возвышался над столицей, показывая своё величие. Внутри ничего не изменилось, только было пусто и тихо. В золотых коридорах слышались лишь шаги идущих. Сердце замирало у Сигюн в груди, когда парадные двери тронного зала становились все ближе. Она не хотела даже представлять, что за ними будет ожидать Локи и её. Она закрыла глаза, сравняла дыхание, ощутила на себе утешающий взгляд

мужа, когда они остановились перед входом. Она покрепче схватилась за его локоть. Надо же… В последний раз она так боялась сюда входить, когда вот-вот должна была возвыситься над асами царицей. Она так же волнительно держала трикстера за руку и так же волнительно смотрела на него, а он в ответ улыбался. Улыбался даже сейчас, хотя тонкие губы были скрыты за стальной маской, но глаза сверкнули так ядовито, будто огонек, который, казалось бы, давно погас, снова вспыхнул изумрудным светом.

С грохотом двери отворились. Снова толпы народа, стоящие по обе стороны, освобождающие путь старшему принцу и пленникам. Они как те дворцы Асгарда, расступающиеся перед Бифростом. Смелый шаг вперед - и они направляются к трону Одина. Не все люди оказываются тихими и пугливыми, кто-то порывается кинуть вдогонку острые словечки. Шепот и глумливые смешки разносятся, как ветер, касаются каждого, развязывая языки, как алые ленты.

Сигюн видит, на троне восседает Один, по обе стороны от него находятся члены Совета и Асгардского Суда, среди которых присутствует и Фандрал. На лестничном возвышении стоит заплаканная Фригга, утирающая слезы с морщинистых щек платком. Рядом с ней Сиф, Огун, Вольштагг. В их взглядах Сигюн встречает всё ту же ненависть, злость. И только в очах безутешной царицы нет ни капли укора, ни капли осуждения, наверное, только стыд и волнение прослеживаются в них.

Тор остановился возле лестницы, склонил колено перед отцом, поприветствовал его, Сигюн же лишь кратко кивнула головой в то время, как младший сын вовсе не удостоил приемного родителя даже взглядом.

– Отец, мы прибыли, - произнес Тор, поднимаясь на ноги.

– Хм… Так вы говорили мне, когда возвращались с военных походов, - задумчиво ответил Один.
– Я и подумать не мог, что однажды один из вас приведет мне второго, закованного в цепи, которого будут величать преступником и врагом всех девяти миров.

На слова Всеотца Локи заметно ухмыльнулся: “Какие красивые речи говорит старик, даже потрудился вспомнить прошлое. Мог бы не утруждаться, на меня это не подействует., - подумалось трикстеру”.

– Ты разрушил целый город, безжалостно истребляя народ, забирая жизни невинных людей. До этого ты пытался сравнять с землей Ётунхейм - место своего рождения, - обратился царь к безмолвному пленнику. Эти слова Один, будто нарочно, сказал громко, чтобы все услышали их. В одно мгновение зал зашептался.

Сигюн с возмущением смотрела на Одина. Как же он может так говорить? Неужели он так просто откажется от Локи как от сына? Ведь этот мальчик рос на его глазах, и Один даже сейчас не мог, а может, и не хотел понимать, что во всех деяниях мага виноват по большей части именно он. Очевидно, он упускает это из вида, не признает себя ответственным за зло, сотворенное приемным сыном. И в какой-то один миг, из-за какого-то единственного слова у ванской девы просыпается ненависть к Всеотцу.

– Суд Асгарда уже постановил, что за все твои деяния тебе придется ответить. И наказанием пока будет темница. Ты, Локи, сын Лафея, приговариваешься к тюремному заключению на год. А после того, как срок истечет, для тебя откроются только два пути: либо ты так и останешься гнить в подземелье до конца своих дней, либо примешь

смертную казнь.

От слов царя Сигюн точно бы упала в обморок, если бы совсем не чувствовала рядом опоры в виде закованной руки супруга. Она ощутила, как кровь её прилила к голове, в глазах потемнело, и она чудом сумела устоять на ногах. Когда король умолк, зал взорвался в возмущенном крике. И в этом крике слышалось явное недовольство людей выдвинутым решением. Злость лилась через края, люди словно озверевшие тигры, что долго просидели в неволе без еды и воды, они жаждали крови, крови младшего принца…

– Смертная казнь! Казнить его!
– послышалось из толпы. Народ гудел, пока Всеотец не ударил об пол Гунгниром.

– Тихо! Это решение принял Суд Асгарда и обжалованию оно не подлежит. Взять его под стражу!
– скомандовал Один, и шестеро воинов тут же встали с обоих сторон от мага, отталкивая Сигюн в сторону.

– Нет, Всеотец! Я была соучастницей в мидгардской войне. Раз уж так, то наказывать нужно и меня тоже, - дева подняла взор на царя, она прекрасно чувствовала на себе взгляды ещё тысячи человек, но сама она глаз не отводила от Одина, который должен был решить судьбу и для неё тоже.

“Ты сошла с ума. Не смей!”, - послышался голос Локи в её сознании. Она обернулась на него, дав понять, что не отступиться, не позволит ему нести наказание одному. Подобное заявление взбудоражило и повергло в шок присутствующих, а Фригга и вовсе побледнела от слов девы.

– Сигюн, что ты говоришь?
– Тор сделал попытку приблизиться к девушке, но та резко отпрянула назад.

– Я была там вместе с ним, я видела все, что он делал, я помогала ему. Мое место в темнице или на плахе. Он не должен за все нести ответ один, - стояла Сигюн на своем.

Один задумался пару минут, опустил голову, увенчанную золоторогим шлемом, закрыл свой единственный глаз, а потом тихо произнес:

– Ты, как всякая жена, пойдешь за свои мужем. Это похвально, Сигюн, но ты была лишь его орудием, игрушкой в его руках. Да и потом, твои родители вряд ли бы порадовались, если бы ты томилась в темнице или ещё хуже - пала бы от стрелы, пронзающей твое тело, - спокойно разъяснил Один. Он дал понять своим ответом, что только из уважения к её родителям, из жалости к самой девушке он не смеет приравнять её к мужу.

– Ты была всего лишь жертвой, Сигюн, его жертвой, - вновь повторил царь после не долгого молчания.

– Нет, вам ничего не известно!
– девушка сорвалась на истошный крик.
– Вас не было там, вы не можете знать, как все на самом деле…

– Разговор окончен, бывшая принцесса!
– громогласно прервал Один.

Казалось, что в этот момент народ, что находился в зале, вмиг затаил дыхание, боялся даже шевельнуться от раскаленной обстановки.

– А я предупреждала тебя, Сигюн. Теперь ты видишь, за кого вышла замуж?
– звонкий голос Сиф разрезал повисшую тишину. Сигюн постаралась упрятать слезы, она смирила валькирию надменным взглядом, а после обратилась к правителям:

– Нет… Это не правильно. Разве это справедливый Асгардский Суд? Вы выносите приговор тому, кто не способен сказать вам даже слова. Всеотец, Ваше Величество Фригга, неужели вы не дадите ему шанс сказать хоть что-то в свое оправдание?
– Сигюн с надеждой посмотрела на королеву, но та не могла воспротивиться ни мужу, ни решению Суда, как бы сильно этого не желала.

– Каких слов ты ждешь от него, кроме пустой лжи? Он не жалеет о том, что совершил. С этого дня он будет ожидать своего наказания в асгардской тюрьме. Уведите его!
– голос Одина раздался на весь зал, и стражники, следуя приказу, тут же скрутили Локи.