Мой ангел-хранитель
Шрифт:
Здесь не холодно, не сыро. Здесь даже слишком отличные условия для такого узника, как он. Всего четыре стены, замкнутое пространство, которое не украсят даже комнатные принадлежности: стол, на котором стоит ваза с ягодами; роскошная кровать, на которой уместятся три человека; зеркало, которое хочется разбить на тысячу мелких осколков, лишь бы никогда не видеть в нем своего отражения; кресло, обшитое синим бархатом; тумбочка с книгами, количество которых увеличивается каждый день, ведь именно каждый день любезная матушка передает их своему приемному сыну.
Зеленые глаза то закрываются на миг, а то снова открываются, в очередной раз встречаясь с пустотой. На теле ещё вчера находилась
Он смотрит в зеркало, взирает на свое отражение так ненавистно, так злостно, с каким-то отвращением, будто там видит не себя, а своего врага. В кого он превратился? Ведь он был так близок к своей цели, был близок к ней ни единожды, и каждый раз всегда все рушилось, кололось на пополам, разлеталось на части. Кто он? Принц Асгарда, ставший жалким заключенным. Он потерял свой титул, потерял все, что когда-то было ему дорого, потерял свой дом, свое сердце. И что самое смешное и забавное - ему все равно. Он ничего не чувствует, кроме тоски, кроме больной пустоты и злости, переполняющих его до краев.
Он берет в руки книгу. Он чувствует через бумагу, будто перед ним проплывает видение, как чуткие, нежные пальцы матери бережно выбирают для него именно эту книгу. От неё исходит запах её рук, исходит запах родной библиотеки, в которой он так любил проводить время в юности. Он снова вспоминает о Фригге, о нежной и доброй женщине, которую считает родной, которую действительно любит, хотя всячески отрекается от своих чувств. Он отказывается говорить с ней, когда она приходит, лишь шипит ей тихое “уходи”, а в ответ слышит: “я люблю тебя, сынок”. Затем иллюзия мамы растворяется, и Локи с трудом сдерживает подступившие слезы.
Он играется с тонкими листами книги, перебирая их, вдруг находит записку. Он разворачивает её, вчитываясь в каждое слово, боясь пропустить из вида хотя бы одну букву, так аккуратно выведенную его Сигюн на измятом обрывке бумаги: “Я очень прошу, милый, держись. Я люблю тебя, мой Локи.” - он перечитывает эту строчку по несколько раз. Его Сигюн, его любимая Сигюн. Он безумно скучает по ней. Он понимает, что она не заслужила быть женой узника, засаженного в клетку навеки. Локи больно от одной мысли, что она, как и он, заперта. Заперта своей безграничной любовью к нему. Она не должна страдать снова по его вине, пусть лучше будет свободна. Пусть лучше уходит, бежит без оглядки, прячется, только не остается здесь, продолжая искать выход из безвыходного положения, продолжая впустую надеяться.
Тонике пальцы рвут клочок бумаги на куски, а затем кидают их в воздух. Зеленые глаза закрываются, наслаждаясь тьмою вокруг. Он сидит на полу, поджав колени к груди, сцепив руки в замок. Он начинает проваливаться в какое-то странное забытье, где роятся его мысли, не дающие покоя. Внезапно они мигом отступают, когда чья-то нежная рука невесомо и осторожно касается его плеча. Трикстер открывает глаза и видит перед собой её. Ту, которая скрашивает его сны своей улыбкой, которая держит его в этом мире, которая однажды доверилась ему, которая верит в него по сей день. Она улыбается, хотя нежные щечки исполосованы дорожками слез. Она почти дрожит, и он поднимается ей навстречу, берет её за руку и очень крепко прижимает её к себе, так, как никогда раньше не прижимал. Она замирает в его руках, поглаживая тонкими пальцами его шевелюру.
Локи корит себя за то, что снова позволяет себе её обнять, за то, что снова запирает
Видение растворятся в сознании, она исчезает из его рук, будто тает, подобно последнему снегу. Он распахивает глаза и понимает, что это был всего лишь сон. Он по-прежнему одинок, по-прежнему пуст внутри и не слышит ничего, кроме завывания жгучей тоски. Только что он прикасался к Сигюн, обнимал её крепко, а сейчас обнаруживает, что вновь сидит на холодном полу своей уютной камеры. Трикстер в какой-то момент осознает, как же слаб и беспомощен он рядом с ней, ведь даже в этом сне он должен был прогнать её, а не поддаваться своим чувствам, должен был оттолкнуть её, а не притягивать к себе, но он не смог совладать с собой…
Его внимание привлекло мелькнувшее белое платье, что проскользнуло между темными стенами. Маг присмотрелся, пару секунд он ничего не видел, а потом от темноты отделилась стройная фигура девушки, облаченная в белый сарафан. Он не мог поверить своим глазам. Неужели очередной морок нашел на него, что она мерещится ему то и дело? Или же сердце настолько разрывает тоска, что и разум уже начал хандрить?
Локи поднимается на ноги, видит, как она все ближе подходит к его камере, и никто вокруг не замечает её. Она в белом, точно ангел. Робкая, маленькая, милая. Это она, и ему не снится. Однако, после нескольких минут созерцания супруги, трикстер понимает, что это всего лишь её иллюзия, посланная сюда Фриггой, либо сама царица, принявшая облик его жены. Этот факт начинает выводить его из себя: мама пытается облегчить его страдания, посылая сюда всякие подарки и снисхождения. “Я бы и без этого обошелся, мне не нужна её жалость.”, - думается магу, и он надевает на бледное лицо нахальную маску безжалостного безразличия.
– Зачем ты сюда пришла? Чего ты хочешь от меня? Тебе так интересно наблюдать за моим падением?
– едко спросил он, нагибаясь к гостье. Лицо девы, на котором только что трепетала улыбка, вдруг изменилось на недоуменное.
– Локи, я… - договорить ей не дали:
– Пришла поглумиться?
– как бы дополнил колдун её незаконченную фразу.
– Нет, - она покачала головой, чувствуя, как на глаза накатывают слезы. Маг недоверчиво косился на явившуюся девушку.
– Ты - всего лишь очередной фокус Фригги. Неужели ты думаешь, что от этого сюрприза мне станет легче, мама?
– последнее слово маг будто выплюнул.
– Нет, Локи, это не фокус. Это я. Я пришла к тебе, - Сигюн вплотную подошла к клетке, а потом, сделав очередной шаг, проникла сквозь непробиваемое стекло, опутанное золотой, магической сетью.
– Ты?
– Локи пристально взглянул в глаза девушки, такие манящие, блестящие, родные и теплые. Он не видел её какие-то месяцы, а внутри уже все съела тоска по ней. Локи до сих пор удивляется, как же он существовал весь год на той ужасной планете Читаури, не видя жены так долго.
– Зачем, Сигюн? Зачем ты это делаешь?
– маг отстранился от девушки.
– Я не могла пробиться к тебе. Всеотец отдал приказ никого к тебе не пускать. Фригга помогла мне выбраться сюда, я… - отвечала она тонким голосом…
– Тебе здесь нечего делать! Это место не для тебя, Сигюн. Лучше уходи, - маг повернулся к ней спиной. Он мерил шагами комнату, а она прослеживала его движения, она пыталась разглядеть в выражении его лица хотя бы какие-то черты неподдельной радости, которую маг так умело скрывал.
– Что?
– Сигюн смотрела на мужа и не узнавала его. Взгляд его зеленых глаз был настолько холодным, что девушку пробивала неистовая дрожь.
– Почему ты так со мной?