Мой бывший враг

Вознесенская Дарья

Под влиянием своей семьи я очень изменился.

Психологи наверняка найдут какие-нибудь отклонения, но кто им даст это сделать? Даже я уверился в итоге в собственной правоте. И убрался из дома как только мне исполнилось шестнадцать. Но мы с Ниной не ужились даже в одном городе. Хваткая, резкая, хладнокровная, как наша мать, и жестокая, как наш отец…

Я оставил «наш» город ей, иначе пришлось бы идти на открытый конфликт, на который она нарывалась — а я тогда не был готов. Решил, что пусть подавится. Вычеркнул родителей, её из списка контактов — во всех смыслах —

и переехал в Красноярск. У меня уже были за спиной кое-какие деньги и связи, так что здесь я развернулся полностью. И был уверен, что выстроил заново свою жизнь по собственным законам. А оказалось… оказалось что я всего лишь подготавливал игровую площадку для сестры.

Похоже, спустя какое-то время Нине стало скучно без меня.

Два замужества, два развода, которые сделали ее еще более богатой, чем до браков, наследник, которого она воспитывала в том же духе, и несколько лет подготовки к тому, чтобы захватить мой бизнес.

Я выцеживал по каплям всю эту историю в течение нескольких месяцев — слишком поздно, но выцедил. И тут мне снова помог Мальховский.

Теперь, когда я твердо уверен, кого надо искать, он сработал еще эффективней.

Как и мои люди.

Мы раскопали, наконец, все — и её договоренности с Андреем, уже бывшим на тот момент партнером. А потом раскопали и превентивную дымовую шашку, тот разговор, который они «подсунули» Майе — чтобы я бросился проверять, решил, что тот кристально чист, и уже не мешал ему воровать.

Рыжая попалась им удивительно вовремя.

И про домработницу раскопали, которая работала у меня полгода, прежде чем рискнула влезть в компьютер в то же время, что дома была жена — перед этим развернув камеру.

И нового любовника Нины нашли, которому та напела про свою чудесную идею строительства отеля.

Много чего. Я даже готов был поверить, что сестра подкупила однокурсников Майи, чтобы те устроили и засняли ту сцену, но то оказалось лишь роковым совпадением.

У Нины оказался ум преступника и обстоятельства ей были на руку… Она нашла, на кого все скинуть, и как максимально обездвижить меня. Переоценила немного реакцию — вместо того, чтобы замереть, я взбесился, как только снова стал «холостым» и с еще большим рвением вгрызся в дела — но воспользовалась Майей по полной.

В этом она от меня не отставала. И знала, по чему бить. Как мне будет больнее. Знала даже раньше, чем это понял я. Употребила деньги, знакомства и влияние, свое тело, лишь бы не оставить мне ничего. Больная, зависимая от моих проигрышей тварь…

Впрочем, я ли здоровее?

* * *

Когда я окончательно разложил по полочкам, что произошло, сутки, наверное, просидел, отсматривая в собственной голове сцены, в которых я угрожаю Майе… я ведь тогда и правда с катушек едва не съехал. Кислотой, булькающей у меня в крови, выливал на нее всякую мерзость. И только это нас обоих и спасло от пропасти. Потому что до какой-то еще работающей части моего мозга дошло — раз мне так хреново, спихнув её туда, улечу следом.

Гордился собой даже, что сумел «просто отпустить».

Мудак.

Они

все расплатились за то, что сделали с рыжей. Себя я тоже наказал самым изощренным способом.

С исполнителями было просто, как и с девкой из института — болевые точки этих людей я вычислил быстро. А с Ниной… с Ниной пришлось повозиться. И она получила от меня худшее, что могла ожидать.

Проиграла.

Я не только вернул себе все, на что она покусилась, но и то, что отдал в далеком прошлом. Подчистую. А потом то, что она строила и чем упивалась — продал и обанкротил. И плюнул еще вслед, когда она отправилась в Тмутаракань зализывать смертельные почти раны. Но присмотр за ней оставил.

Как и за Майей.

И вот теперь финальный аккорд…

Я откровенно любуюсь нечеткими изображениями. Майя уже не раз доказала, что способна со всем справиться без меня и моих денег, без моей помощи — и сейчас я просто смотрю.

И понимаю, что ни о чем не жалею — пусть и веду себя как маньяк. Слежу — и уже давно — провоцирую, играю… Перед смертью не надышишься? Но никто не заберет у утопленника права сделать последний вдох и даже насладиться им.

А когда золотая выходит из квеста и пишет мне, удовлетворенно киваю.

10

— Зачем надо было показывать мне, что творится в твоей… голове?

Я хочу сказать «сердце», но вовремя вспоминаю, что у Каримова его быть не может.

В офисе никого кроме охраны, но те пропускают беспрепятственно и исчезают быстро, проводив до кабинета, где Каримов ждет меня. И эта сцена, это место до боли знакомо.

Было уже. В этой комнате, в этих позах. Он, сидящий за столом и смотрящий на меня внимательно. Я, стоящая перед ним… Вот только кроме оболочки изменилось все. Меня не распирает больше от злости, а он совсем не смеется. Я точно знаю, зачем я пришла — получить ответы на оставшиеся вопросы. И почему-то уверена — теперь скажет.

Раз уж «Третье условие выполнено», как было в той записке.

— Хотелось, чтобы ты лучше меня поняла? — звучит вопросом.

Каримов чуть склоняет голову набок, а я вдруг думаю, что полумрак и боковое освещение кабинета делает тени резче, а его лицо — состоящим из острых граней. Он будто изменился за тот месяц, что я опять его не видела…

Встряхиваю головой.

— И зачем тебе, чтобы я поняла лучше?

Смешно, но это все похоже на сказу «Красная шапочка». Когда наивная девочка спрашивает серого хищника, зачем ему такие большие зубы.

Я почему-то уверена, что он думает о том же. Откидывает голову и тихонько смеется.

— Присядешь?

В его голосе больше мягкости, чем я слышала когда-либо. Может потому я, не возражая, сажусь в кресло напротив стола и отрицательно мотаю головой на предложенные напитки.

Илья же встает и отходит к окну. Он высокий, гибкий и какой-то усталый и одинокий, но я выбрасываю из головы эти мысли… Угу, одинокий властелин мира.

— Думаю, раз ты поняла, что было в квесте, ты должна была понять, зачем это мне.