Мой чёртов Дарси
Шрифт:
— Ох, мне тоже жаль так рано уезжать, — щебечет она, демонстрируя очаровательные ямочки на румяных щеках, — Но молодежь…Такие непоседы…
— Я вам напишу, — заявляет Рочервуд тоном, которым произносят присягу или отвечают перед судом.
— Я буду ждать, — уверяет наша бальзаковская кокетка и взлетает в карету с непривычной для нее грацией.
Дальше рассаживаемся мы с Дарси. И наш экипаж трогается. Мы с Арчи пару минут, улыбаясь, перемигиваемся, косясь на погрустневшую компаньонку, а потом я все же решаюсь задать вопрос.
— И что это было? — осторожно начинаю, на что получаю совсем уж неожиданный отпор.
— Я же не спрашиваю, что У ВАС БЫЛО, дорогая, — отрезает раздраженно миссис Дурслей и отворачивается к окну, ворча, — И кстати, если вы думаете, что в гостиной в доме виконта не слышно, если вы вопите в спальне на втором этаже, то вы очень сильно ошибаетесь.
Я прикусываю губу, моментально краснея, и кошусь на Дарси. Тот трет переносицу и тоже начинает слишком пристально смотреть в окно. Воцаряется тишина. Вот и поговорили.
Где-то через полчаса Урсула засыпает, о чем свидетельствует характерное посапывание и ее приоткрытый рот. Дарси, оценив ситуацию, подхватывает мои ноги и кладет себе на колени. Я вопросительно вскидываю бровь и наблюдаю, как он разувает меня и принимается мять ступни. Просто так, от нечего делать.
— Это неприлично, — шепчу я, косясь на спящую компаньонку.
— Не менее неприлично, чем трахаться у стенки на втором этаже так, что слышно на первом, — фыркает виконт, и я, хихикнув, сдаюсь. Потому что это приятно, чёрт возьми. От ног по телу расходятся томительные волны удовольствия. И интимно. И… Прикрываю глаза, наслаждаясь. Почти дремлю.
Вдруг карету сильно встряхивает. Так, что она чуть не переворачивается, опасно накренившись. Я больно ударяюсь головой о стенку и подскакиваю с места, но тут же падаю обратно, потому что нас несет. Миссис Дурслей заваливается на меня. Ее глаза полны ужаса. Дарси кричит что-то кучеру. Мир трясется так, что я перестаю что- либо понимать. Липкий животный страх охватывает все мое существо. Адреналин бьет в голову, разрывая перепонки. Сердце колотится в горле. Удар. И мир, крутанувшись в последний раз, бесповоротно меркнет.
Темнота.
Я в вакууме. Не ощущаю тела, с трудом ловлю мысли. Вязкая тьма, словно смола, обволакивает меня. Лишь глухой зов где-то на периферии сознания. Такой знакомый, родной, любимый.
— Анна…Анна, вы слышите меня?
Я стараюсь приблизиться к этому звуку. Это Дарси. Я узнаю его голос. Барахтаюсь несуществующим телом в попытках выплыть, сама, не зная из чего.
— Анна…
Невероятное усилие, и сквозь щели приоткрытых век пробивается свет. Все плывет. Просто пятно фигуры, склонившейся надо мной.
— Мисс Касинки, — его голос ровный и бесстрастный, — Вы слышите? Если слышите, сожмите мою руку.
Его горячая сухая ладонь накрывает мою, и я сжимаю. Открываю глаза шире. Медленно фокусирую зрение на склонившемся надо мной мужчине. И сердце пропускает удар. Паника охватывает все мое существо. Это Дарси… И нет!
Чёрт, что происходит? ЧТО ПРОИСХОДИТ?
Воздух выбивается из легких, я подскакиваю на кровати, вырываю какие-то пластмассовые трубки, опутывающие меня. Дико озираюсь и снова возвращаюсь к Дарси в белом халате, со стетоскопом на шее, пытающимся успокоить меня.
— Мисс Касински, тихо…Тихо! — он грубовато встряхивает меня и заставляет посмотреть в его голубые сосредоточенные глаза. Поймав мой обезумевший взгляд, вкрадчиво продолжает.
— Мисс Касински, спокойно. Все хорошо. Вы находитесь в госпитале Святой Магдалины на отделении нейрохирургии. Вы упали с лестницы, помните?
Я судорожно киваю. А Дарси криво улыбается одним уголком рта. От этой знакомой улыбки на меня опять начинает накатывать паника, но мужчина сильнее сжимает мои плечи и продолжает.
— При падении вы ударились головой. Три дня были без сознания. Сейчас вы пришли в себя. Паника- это нормально. Вы помните ваше имя?
— Анна, — сиплю я. И Дарси удовлетворенно кивает.
— Какой сейчас год?
— 2020,- едва шевелю губами я.
И снова кивок. А я все смотрю на него во все глаза, еще до конца не осознавая весь ужас моей ситуации. И с губ срывается самый главный вопрос.
— А вы кто?
— Я? — Дарси изгибает бровь. И этот его жест я тоже до боли помню. Боже…неужели все неправда. Все бред…Нет!
— Я — ваш лечащий врач. Доктор Арчибальд Дэрси.
И тут я чувствую, как мир снова плывет перед глазами, стремительно темнея.
66
В клинике я уже пять дней. Пять дней ощущения пустоты и растерянности. Это был всего лишь дурацкий сон. Я не могу поверить. Я никогда не чувствовала себя настолько живой, как в той больной фантазии. Реальность кажется холодной и колючей по сравнению с ней. Ненужной. Я хочу обратно. Отчаянно хочу к своему виконту, а не к этому равнодушному доктору с профессиональным взглядом и его равнодушным "Доброе утро, мисс Касински. Как вы сегодня себя чувствуете?" на обходе. А я даже ответить не могу, так как к горлу моментально подкатывает слезливый ком. Я не могу на него смотреть. В эти холодные нечитаемые голубые глаза. Это ведь он! Все жесты его, мимика, голос, даже запах! Я все забрала в свой сон из реальности. Кроме одного: во сне Арчи смотрел на меня совсем по — другому. И это больно.
С каждым днем меня все больше поглощает депрессия. Чем лучше мне становится физически, тем хуже мое душевное состояние. Апатия накрывает с головой. Первое время в больнице я еще развлекалась тем, что узнавала других героев своего сна в обслуживающем персонале. Радовалась, как ребенок, собравший ребус, видя нового.
Миссис Дурслей оказалась старшей медсестрой, Майлз — интерном, которого доктор Дэрси постоянно нещадно гонял, горничные- медсестрами и нянечками. Леди Сеттей была на самом деле еще одним нейрохирургом отделения. И с Дэрси у них с виду были и правда дружеские отношения на грани фола. Я видела их пару раз вместе, когда шла по коридору на физиотерапию. Видела, как они весело болтают, и она, облокотившись на ресепшн и выставив грудь, призывно улыбается ему. Как Дэрси упорно делает вид, что смотрит только на ее лицо. Но он-мужчина, конечно он всё замечает. Всё, кроме меня. Он даже голову не поворачивал, когда я проходила мимо. Всего лишь еще одна безликая пациентка в блеклом больничном халате. Никто.