Мой дядя - чиновник
Шрифт:
— Забыть о тебе? Но мне всё ещё кажется, что ты просто смеёшься надо мной!
— С деньгами и хорошенькой женой ты, Висенте, станешь влиятельным человеком, очень влиятельным. Меня зависть разбирает, когда я начинаю думать о твоей удаче. Один день в неделю ты отведёшь для приёма друзей, а уж я сам позабочусь, чтобы у тебя в доме бывало всё здешнее начальство. Я представлю тебе прокурора А…, моего близкого друга; судью Н…, самого остроумного и находчивого человека на свете. Когда ты услышишь от него, какие с ним приключались истории, и увидишь, как ловко он делает фокусы, то со смеху лопнешь. Я познакомлю тебя
Короче говоря, дон Хенаро сулил моему дяде такое радужное и счастливое будущее, что тот почти уверовал в своё высокое предназначение.
Вечером, вернувшись на наш чердак, дядя крепко пожал мне руки и объявил:
— Я женюсь!
— Что?
— То, что слышишь: я женюсь. Это решено и подписано.
— Нельзя ли узнать — на ком?
— Твоё желание вполне естественно, ты — мой родственник, и это тебя должно интересовать. Моя будущая супруга — завлекательная женщина: красивая и при больших деньгах, она миллионерша, да, племянник, настоящая миллионерша.
— И когда же вы женитесь, дядя?
— Зачем тянуть! Чем быстрее, тем лучше. Завтра же напишу ей письмо, ты мне поможешь его составить. Мы постараемся сочинить неотразимое признание в любви.
Тут я понял, что, несмотря на своё твёрдое и бесповоротное заявление о женитьбе, дядя не сделал ещё и первого шага на избранном пути, и улёгся спать, заверив его, что утром приложу все силы и умение, чтобы сочинить любовное послание. И действительно, на следующий день к десяти часам утра, изведя полстопы бумаги, я — таки написал письмо, пришедшееся дяде по вкусу. Он буквально обезумел от радости и принял послание с тысячью благодарностей.
Явившись в присутствие, он немедленно поднялся к дону Хенаро и показал ему письмо. Тот нашёл его превосходным.
— Действуй, любезный братец! Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, так ведь?
Когда Доминго услышал о происходящем, он произнёс свою неизменную фразу:
— Ну и везёт же тебе, чёрт подери!
XVII
ПЕСЕТЫ И ЛЮБОВЬ
— Мне пришлось истратить целый дублон, — хвастался дядя па следующий день. — Чёртов негритёнок не соглашался отнести письмо за меньшую цену.
Дядя осаждал прекрасную Аврору и целыми днями слонялся у её дома. Дон Хенаро внушил кузену, что первое условие победы — щедрость, и дядя сорил деньгами направо и налево. Он обзавёлся абонементом в оперу и, сидя на представлении, бесцеремонно разглядывал девушку в бинокль, а в антрактах отправлялся к ней в ложу. По воскресеньям дядя ходил к мессе в те же церкви, где обычно бывала Аврора. На прогулках он верхом или в лёгкой коляске следовал за экипажем девушки.
Иногда дон Фульхенсио начинал ворчать:
— Видывал ли свет подобного идиота!
— Что за несносный человек! — вторила ему Аврора.
Как и следует предполагать, в такие дни мой дядя часто отсутствовал в канцелярии: его замещал я.
Достойны описания также сцены, происходившие на улице между дядей и его поверенным в любовных делах — оборванным поварёнком с кухни дона Фульхенсио: кроме этого шалопая, ни один из слуг Авроры не захотел связываться с моим родственником. Дядя, одетый по самой распоследней моде, напудренный, сильно надушённый, при голубом узорчатом шёлковом платке, уголок которого был выставлен напоказ из нагрудного карманчика, и босой поварёнок в засаленных лохмотьях являли собой нелепое зрелище в те минуты, когда они с видом закадычных приятелей совещались друг с другом.
Если кто-либо смеялся над дядей по этому поводу, он отвечал:
— Неужели вы полагаете, что в старину пажи и прочие вестники любви всегда были непременно разодеты так, как их изображают на картинах и в книжках?
Негритёнок, оказавшийся отменным проказником и плутом, без устали потешался над моим дядей, однако последний с ангельским терпением сносил всё в ожидании того дня, когда он сможет подзатыльниками и пипками рассчитаться с озорником за его проделки.
А покамест дядя принимал все выходки поварёнка как должное, лишь бы не ссориться с ним. Он сумел задобрить его, пообещав парнишке после женитьбы на Авроре сделать его грумом, которого он всюду будет брать с собой, посадит на козлы кареты, оденет в зелёную, расшитую золотом ливрею с великолепным широким галстуком, а также даст пару новых и непременно лакированных туфель.
Однажды под вечер, когда дядя, опечаленный отсутствием вестей от Авроры, уже собирался домой, к нему галопом подбежал поварёнок и объявил, показывая письмо:
— Господин Висенте, вот уже несколько дней я от вас ничего не получаю. Зелёную ливрею купите потом, а сейчас дайте хоть несколько реалов — они позарез нужны. У меня для вас письмо от Авроры.
— А ты не выдумываешь? Если соврал — берегись!
— Да нет же, сеньор. Хотите, побьёмся об заклад? Сколько вы мне дадите, если письмо действительно от госпожи Авроры?
Радостное известие пришпорило щедрость моего дяди:
— Целый эскудо, по сначала покажи письмо!
— Вот оно, — ответил негритёнок, вытаскивая розовый конверт.
Дядя с наслаждением вдыхал тонкий аромат, исходивший от письма. Первый ответ на столько посланий! На конверте были изящно выведены инициалы девушки, а внутри его, в самом низу вложенного туда листочка, дядя увидел чёткие круглые буквы, из которых слагалось прекрасное имя — Аврора.
Негритёнок выиграл пари и, разумеется, ушёл не раньше, чем получил причитавшуюся ему мзду.
Дядя решил не знакомиться с содержанием письма, пока не доберётся до нашего жилища в «Льве Нации», ему хотелось продлить чувство странного, мальчишеского любопытства, которое охватило его и доставляло ему необычайное наслаждение. Но когда он развернул и прочёл листок, лицо его исказилось, брови поползли вверх, он дважды сильно ударил себя кулаком в подбородок, хотя письма всё-таки не порвал.
В своём послании Аврора покорнейше просила впредь не беспокоить её, так как она ещё очень молода и пребывает в возрасте, более подходящем для пополнения и завершения образования.