Мой грех, или История любви и ненависти
Шрифт:
Я вновь закрыла глаза и вспомнила один зимний вечер, когда я всё еще ждала Бориса и верила, что он обязательно вернется, привезет мои нехитрые драгоценности и непременно извинится. Я тысячу раз представляла, как он позвонит в двери квартиры, подарит цветы и скажет, что сам не знает, что тогда на него нашло... Почему он исчез, прихватив чужое... А я, конечно, его прощу, ведь он очень хороший, он обещал увезти меня в Крым, он поил шампанским, кормил ананасом и говорил такие слова, как никто никогда. Главное, что он раскаялся и вернулся...
Так
– Оля, а ты у меня в кабинете полы не помоешь? – Сергей Сергеевич поправил очки.
– Конечно, помою. Сейчас, только с коридором закончу.
– Я подожду.
– Да вы идите домой. Кабинет открытым оставьте и идите. Я всё вымою.
– Нет. Я подожду.
– Как хотите.
Когда я перетащила ведро в кабинет химии, Сергей Сергеевич закрыл за мной дверь и как-то странно на меня посмотрел.
– Взрослеешь ты, Оленька, прямо на глазах. У тебя день рождения скоро?
– Завтра шестнадцать исполняется.
– Совсем уже девушка. Я поражаюсь тому, как же ты одна живёшь.
– Так и живу, – грустно ответила я, ставя стулья на парты.
– Тяжело, наверное?
– Привыкла уже.
– Денег-то хватает?
– Не жалуюсь. Вот школу закончу, попробую куда-нибудь устроиться. В институт на заочный пойду, чтобы время для работы оставалось. Не пропаду. Хорошую карьеру можно сделать и одной.
– Как же ты быстро взрослеешь. Округлилась. Красивая такая становишься. Парень, наверное, у тебя есть.
– Да нет у меня никого.
– Но ведь был кто-то?
Я метнула в сторону учителя удивленный взгляд, не понимая, к чему он клонит, и, не ответив, принялась дальше мыть полы. Сергей Сергеевич подошел к выключателю и зачем-то погасил свет.
– Вы что?
– Оленька, сделай мне хорошо.
– Я не понимаю...
– Все ты отлично понимаешь. Такая большая девушка. Ты уже, наверное, делала кому-то хорошо? Мне кажется, что ты все знаешь и умеешь доставить мужчине удовольствие.
– Да вы что?! Что вы такое говорите?!
– Ну, что ты полы-то эти моешь? Так всю жизнь с тряпкой и провозишься. Поласкай меня, а я тебе за это денег дам. Поесть себе купишь или ещё что. Ты на себя в зеркало-то смотрела? С твоей ли внешностью ведро и швабру таскать? Ты же другим много заработать можешь. Я человек не скупой. Умею благодарить. Если ты отнесешься ко мне с душой, то и я подойду к тебе с пониманием.
– Да вы что себе позволяете?! – закричала я на учителя, который уже успел спустить брюки вместе с трусами и вытащить свое хозяйство наружу. – Вы что думаете, если я сирота и за меня заступиться некому, то можно со мной себя так вести?!
– Ты что орешь, чокнутая? Если ты сейчас же не сделаешь мне хорошо, то я завтра всей школе расскажу, что ты шлюха и предлагала мне себя за деньги. Все узнают, что ты стоишь на панели!
– А я расскажу всем, что вы старый,
Не помня себя, я бросила швабру и, опрокинув ведро с водой, поскользнулась, растянувшись прямо на полу. Сергей Сергеевич навалился на меня сверху и стал задирать мне платье. Когда я попыталась вырваться, он пару раз ударил меня по лицу, а я что было силы укусила его за руку. Я и сама не знаю, как нашла в себе силы оттолкнуть его, вырваться из цепких рук и убежать. Мне было настолько страшно, горько и обидно, что я даже не успела взять свою одежду.
Так и бежала по снегу в тапочках и платье без рукавов... Бежала, плакала, спотыкалась и падала в снег. На следующий день, в свое шестнадцатилетие, я в школу не пошла. Лежала дома, пила горячий чай с малиновым вареньем, вспоминала пережитый кошмар и постоянно плакала... А затем попала в больницу с воспалением легких. Господи, как же я завидовала тем, к кому приходили родные и близкие и приносили передачи. Ко мне прийти было некому.
После больницы Сергей Сергеевич делал вид, что ничего не случилось. Он не выполнил своей угрозы оклеветать меня перед всей школой. Побоялся, да и, наверное, подумал, что мне тоже есть что рассказать. Тем более, у меня были прекрасные отношения с директором школы, которая относилась ко мне с материнской заботой, понимая мое трудное положение. Правда, этот гад постоянно занижал мне оценки и унижал перед сверстниками за любую провинность...
– Ты о чем думаешь? – приподнялся Фил.
– Да так, вспомнила кое-что.
Увидев над собой небритое лицо Фила со странным выражением отчужденности, я почувствовала озноб и подумала, что капитально расслабилась, доверившись ему. Сейчас может произойти все, что угодно. Мы избавились от трупов, и теперь Филу в самый раз заняться мной как ненужным свидетелем.
Недолго думая, я перевернулась и стала от него отползать подальше.
– Оля, ты что?
– Ничего, – почти шепотом произнесла я и, быстро поднявшись, побежала прочь от Фила, как от чумы.
– А ну-ка стой, я сказал!
Фил догнал меня за долю секунды, сбил с ног и повалил на землю.
– Ты куда собралась?!
– Я подумала, что пришло время позаботиться о своей жизни. Решила ее спасти.
– От кого?
– От тебя.
– Ты реально чокнутая!
– Рабочая сила тебе больше не нужна. Трупы мы все перетаскали. Поэтому сейчас тебе ничего не стоит пристукнуть меня.
– Дура ты. На черта мне убивать?! Я никого не смогу убить!
– А Лешка?
Фил со всей силы придавил меня к земле и злобно прошипел:
– Послушай, сколько можно спорить об этом?! Лешку убила ты, просто ты ничего не помнишь, – заключил он и слегка ослабил хватку.
– А может быть, все же его убил ты? Просто не хочешь про это вспоминать?!
– Я не убивал. И куда ты собралась в одном лифчике? Машину ловить? Да не трясись ты так. Я тебя не трону.
– Точно?
– Больно надо. Нам сейчас нельзя выходить на дорогу в таком виде. Мы грязные и очень заметные. Тут недалеко есть дачи. Давай залезем в какую-нибудь из них. Приведем себя в порядок, переночуем, а завтра поедем в город.