Мой книжный парень
Шрифт:
— Можешь поблагодарить меня потом. Когда вы займетесь непристойностями.
— Не будет никаких непристойностей, — зашипела я.
— Конеееечно, — растягивая слово, сказала Лорен.
— Тьфу на тебя, думай, что хочешь, — сказала я и пошла переодеваться и причесываться.
— Готова? — спросил Брент, когда я вышла.
Нет.
— Ага.
Одно дело общаться с Брентом как с другом до того, как мы стали встречаться с Трэвисом, и совсем другое дело после того, как мы с ним расстались. Я правда очень надеялась, что другое не будет означать странное.
Глава 33
— Откуда
Это был батутный рай. Я говорю об арене для свободных прыжков с пружинящими стенами и полами, поролоновые ямы, батуты и мячи-прыгуны, которые можно бросать во время прыжков на всех этих сумасшедших батутах. Это была детская мечта, и, по-видимому, я была еще ребенком, потому что чувствовала себя на седьмом небе от счастья.
— Потому что не каждый может быть таким же великолепным, как я, — сказал Брент и подмигнул.
— Ага, подожди, вот я тебя сейчас порву в батутировании, — парировала я.
— Батутировании? — хихикнул Брент. — Нет такого слова, Ким.
— Теперь есть. Такого слова, может, и нет, зато есть такой вид спорта. И я точно получу золотую медаль.
— Ага, золотую медаль. Конечно, получишь, — сказал он, самодовольно улыбаясь.
— Не завидуй.
— Ну… угу… не совсем то, что я сейчас чувствую. Может быть, жалость. Стыд за тебя?
— Да как хочешь, — проворчала я и в шутку ударила его по руке.
— Если это все, что ты можешь, то золотую медаль получу я, — засмеялся он.
Я не сдержалась и тоже засмеялась.
— Так, ты правда в порядке? — спросил Брент, когда мы оплатили время и купили носки, чтобы попрыгать на всех батутах.
— Да, я правда в порядке. Не пойми меня неправильно, от самой ситуации мне не по себе, но я думаю, что у нас лучше всего получается быть просто друзьями. Сердцем я не чувствовала то, что должна была.
Брент закивал головой в ответ, как будто он понял меня, но я не уверена, что так и было. Если уж на то пошло, я сделала больно его лучшему другу, а он отрывается со мной. Я больше не хотела зацикливаться на этом, поэтому продолжила говорить громким веселым голосом.
— Давай уже, идем, попрыгаем, — сказала я, шлепнув его по руке и поспешив запрыгнуть на ближайший батут.
У нас ушло около часа на хождение от одного батута до другого, при этом мы бросали мячи друг в друга и истерически смеялись над полным отсутствием у меня координации. Если прыжки на батуте действительно были видом спорта, меня бы дисквалифицировали еще до начала соревнований.
Было так весело отрываться и веселиться с Брентом. Я беспокоилась, что может возникнуть чувство неловкости между нами; было что угодно, но не это. Было так естественно, что мы вдвоем просто развлекались вместе, и это разожгло одну или две… или пятьдесят мыслей о нас, как о паре. Мне пришлось трясти головой каждый раз, когда мой мозг начинал думать в этом направлении. Мы не могли быть вместе по нескольким причинам, поэтому я должна перестать думать об этом.
Конечно, это не помогало, когда мы прыгали
Хотя мы старались двигаться осторожно, я зависала, когда приходилось прижиматься к Бренту. Я задерживала свой взгляд на нем, а его глаза пристально смотрели в мои. Казалось, что в последнее время такие моменты случались довольно часто — никто из нас не произносил ни слова, давая возможность тишине говорить за нас, позволяя нашим телам выражать наши мысли, и наша душевная связь красноречиво свидетельствовала о многом. Это был язык тишины, который понимали только я и Брент, и тишина говорила:
— Я хочу тебя. Ты мне нравишься. Ты мне больше, чем просто нравишься.
А потом я услышала его очередную мысль еще до того, как она вырвалась из его рта.
— Я не могу так поступить с Трэвисом, — сказал он, сумев расцепить наши руки и ноги, и, стряхнув меня с себя, отполз.
Он неуклюже поднялся на ноги и сбежал, оставив меня сидеть на подпрыгивающем батуте и, задыхаясь, пыхтеть. Я на какое-то мгновение совсем растерялась, не понимая, что произошло. Перестав думать только сердцем, я включила мозги, и мне удалось подняться на ноги и рвануть в том же направлении, куда только что убежал Брент.
Я обнаружила его в одном из коридоров, где он ходил взад и вперед.
— Брент, — негромко позвала я его, боясь испугать его и желая только привлечь его внимание.
Он даже не заметил, что я была там.
— Брент, — сказала я громче, и его голова дернулась, повернувшись в мою сторону.
Душевная боль, отразившаяся на его лице, заставила меня сделать шаг назад.
— Поговори со мной… Какого чёрта произошло?.. Скажи мне, что не так, — выдавила я из себя просьбу, после вопроса, который следовал после другой просьбы.
— Ничего, — сказал он.
— Это совсем не было похоже на ничего, — сказала я ему. — Ты сбежал сразу же, как сказал что-то о том, что не можешь так поступать с Трэвисом. И что, черт побери, это было? Я твой друг, Брент. Если что-то тебя беспокоит, ты можешь сказать мне об этом.
— Но не это, — пробормотал он.
Я сделала к нему шаг, а потом еще один, медленно, нерешительно, боясь, что он отступит назад. Но он не пошевелился, и вскоре я стояла прямо перед ним, вторгаясь в его личное пространство.
— Что бы это ни было, все хорошо. Просто поговори со мной.
— Ничего не хорошо, — резко ответил он.
— Что не так? — спросила я.
— Ты, — сказал он так громко, что я вздрогнула. — О, Боже, нет, не в этом смысле, Ким. Я совсем не это имел в виду.
— Тогда в каком смысле? — спросила я. — Потому что прямо сейчас ты заставляешь меня чувствовать себя последней сволочью, — призналась я.
Я правда чувствовала себя сволочью. Позавчера у меня было все, кроме отвергнутого Трэвиса, а сегодня я флиртовала и пускала слюни на Брента, и чуть не набросилась на него. Не удивительно, что он сбежал от меня.