Мой любимый деградант

Орлова Лидия Витальевна

Помни, я всегда пекусь о благе рода.

Леди Тимирика Найт из рода Найт".

Содержание послания было ещё хуже, чем мне показалось вначале. Я снова запечатала письмо и положила его на дно почтовика, все остальные листочки сложила на него. А то, что я написала дяде, сунула, скомкав, в карман своей формы. Крышку почтовика закрывать не стала, чтоб случайно не отослать всю нашу почту кому-нибудь.

И все это время я думала над содержанием этого отвратительного послания. Вряд ли леди Найт в каждом письме радовалась бы, что Тим правильно воспользовался удачной женитьбой. Это письмо должно быть первым. Но с другой стороны, она, мать, ничего не написала о том, что тоскует по

умершей дочери. Значит, писала о своих чувствах раньше? И эти просьбы. Она пишет, чтоб Тим не упрямился и отдал им деньги Тары - это значит, что Тим уже отказывал матери в этом вопросе? Как все это понимать?

И если леди Найт так рада за Тима, зачем она просит его отстаивать интересы другого рода перед лордом Чарх? Дядя этого не потерпит, он воспользуется правом главы рода на родовой суд. А он значительно строже, чем суд государственный. Я много читала про права главы семьи и главы рода - они безграничны. В их власти подвергнуть провинившихся младших родичей и членов семьи физические наказаниям и даже запереть в монастыре. Исключение только для адептов Академий и служащих регулярной армии. Тим уже заканчивает Академию, а в Армию он может попасть только по рекомендации самого главы рода. Я не хочу, чтобы моего мужа пытали из-за леди Найт.

И что за мать будет постоянно указывать сыну на его недостатки?

От давящих дум меня отвлек нарастающий шум за стенами палатки, я выглянула наружу. Сейчас вместо тумана видимость осложняла пелена льющего как из ведра дождя. Снова подумала о пропавшем Тиме, слишком долго его нет. Я надела свой дождевик, достала из рюкзака Тима магический светильник, привязала шарфик к каркасу палатки, как это делал Тим, и вышла наружу, под льющийся дождь. Ничего не было видно, я активировала светильник и подняла его над головой. Казалось, что тьма стала гуще и опаснее, но я отошла от палатки настолько, насколько мне позволяла это сделать длина шарфика и стала ходить из стороны в сторону, размахивая светильником. Хотела громко позвать Тима по имени, но дождь хлестал по лицу, даже руки из-за занятости, сложить рупором не получалось, чтоб приложить их ко рту и позвать Тима. Я вернулась к палатке и, поставив светильник на пол у входа, вошла внутрь. Там скинула мокрый дождевик и стянула сапоги, купленные Тимом специально на практику. Я хотела найти верёвку, чтоб заменить ею шарф. Так бы я смогла отойти от палатки намного дальше. Стала рыться в сумках, нашла ее в той, откуда Тим доставал дождевик. Ещё в ней была пара полотенец. Их я тоже вытащила, сейчас они нам с Тимом понадобятся.

Я быстро привязала верёвку возле шарфика и, натянув сапоги, взялась за дождевик, когда снаружи раздался голос Тима:

– Сафира, это я. Не пугайся.

Я сразу отдернула край палатки, чтоб Тим быстро нашел вход. Он и нашел и встал у самого порога абсолютно мокрый, со светильником в одной руке.

– Сафира, ты зачем оставила под дождем светильник?
– Спокойно, как про невыученную тему, спросил Тим. А я от радости, что он вернулся живой, бросилась его обнимать и целовать. Даже допрос о причинах его долгого отсутствии устраивать сразу не стала. Только слезы удержать не получилось, я и так стала слишком чувствительной. А напряжение в последний час было слишком сильным.

– Сафира, только не плачь. Все же хорошо. Я выполнил первое задание, сейчас отошлем его комиссии. Все хорошо. Промокнешь...
– Пытался успокоить меня Тим. Сперва он хотел отодвинуться от меня. Но я только сильнее принималась к мужу, так приятно было знать, что он в безопасности, пусть и мокрый, как дельфин.

Когда я выпустила Тима из объятий, он сразу начал раздеваться, сбрасывая мокрые вещи в кучу.

Я принесла ему оба полотенца, чтоб он смог вытереться и завернуться в них.

– Тим, почему у тебя брюки порваны?

У него были не просто разодраны штаны на коленках или слегка порваны от касания об острые камни или колючие кусты. С брюк были вырваны огромные куски ткани, и не одном только месте.

– Не важно. Главное, ноги целы - Посмотрел на меня Тим. И стал думать вслух.
– Волков на Горе быть не может. Но я убегал и отбивался, кажется, от них. В тумане было не разобрать. Вот запах и клыки ...
– Тим продолжил снимать с себя одежду и, завернувшись в одно полотенце, а другое накинув на голову, сел на свой спальный мешок. Я, все ещё пребывая в шоке от услышанного, принесла Тиму, пока он вытирал волосы, вскипяченную мною воду, кофейную пасту, сухари, колбаски и сыр. Сложила все в свою миску и хотела вытащить Тиму ещё орешков и сухофруктов, но меня отвлек Тим.

– Сафира, я сам все сделаю, а ты садись.

– Я хочу поухаживать за тобой.
– Не оборачиваясь, сказала я.

– Ты и так мне помогла со светильником. Я на этот свет шел. Ты умница.

А мне хотелось плакать: какие ещё волки посмели напасть на моего мужа?

Пока Тим ел и пил горячую воду, я, на правах жены, осмотрела вещи Тима. Они были изодраны и мокрыми до последней нитки. Я достала из его карманов маленький кожаный тубус, стилет, раздавленные ягоды жимолости, несколько артефактов...

– А где компас?
– Спросила Тима.

– Потерял.
– Нахмурился он.
– Завтра с утра я найду его, он выпал недалеко от плоского камня.

Я не стала больше мешать Тиму есть. А положила возле него белье, водолазку, носки и спортивные штаны. И когда он наелся и оделся, узнала все подробности. Тим, как и сказал мне, сразу пошел к плоскому камню, указанному на карте. Под ним он нашел небольшое углубление и достал из него маленький тубус, но что в нем из-за тумана даже не посмотрел. Тим достал компас, чтоб уточнить направление, тогда и напали волки, или что-то на них похожее. Тим выронил компас, но успел поставить магический щит от агрессивных твареей. И, пока щит держался, побежал в сторону, откуда слышался шум текущей воды. Он планировал, таким образом, сбить со следа преследование. И так как не видел отчётливо зверей и не знал, сколько их, вступать в битву опасался, хотя одного огненного пульсара на одного зверя было бы достаточно.

И вот Тим дошел до мелководной речки и пошел по течению, держась по ее середине. Когда отошёл на достаточное расстояние, вышел из воды и, примерно определив, где должна стоять палатка, направился к ней. Но клыкастые твари напали снова, и Тим запустил в них пульсар. Попал в одного зверя и он, загоревшись, скуля, завертелся на месте. Другое животное, как показалось Тиму, рядом была ещё только одна особь, смогло скрыться. Тим выдохнул от облегчения, он же боялся, что зверей не несколько, а целая стая. На какой-то момент туман приник к земле, а потом, не предупреждая о себе молнией или громом, полил сильный дождь. Тогда Тим смог хорошо разглядеть обгоревшего зверя, внешне это был волк.

Тим продолжил идти в выбранном направлении, когда заметил блуждающий огонек чуть в стороне и, сменив направление, пошел уже на него. А это оказался светильник, который вначале был блуждающим, пока я ходила с ним в руке возле палатки, а потом просто светил в наступившей темноте, даже сквозь завесу дождя.

– Как ты догадалась активировать светильник?
– Приобняв меня, спросил Тим, а я пожала плечами. Не помнила я, чтобы какие-либо умные мысли в тот момент озаряли мой мозг.

И ещё меня волновал другой вопрос: