Мой любимый деградант
Шрифт:
– Я кофе пью по утрам. – Бросив взгляд в сторону горячих напитков, ответил Тим.
– Я тоже кофе буду.
– Сказала я. Но вспомнив, что я по-настоящему люблю, добавила. – И апельсиновый сок.
Он поставил на поднос, который я уже полностью ему доверила, чашку с кофе и стакан с соком и приглашающим жестом указал, куда нам нужно идти.
То, что кто-то уже приберег для меня место за столом, было очень приятно. Я села, Тим поставил поднос передо мной, а сам сел на свое место напротив меня. Перед ним стояла чашка с остывшим кофе и тарелка с яичницей и жареными
– Почему ты опоздала, - спросил меня мой руководитель по практике.
– Я не опоздала, до первой пары еще двадцать минут.
– Но, обычно, ты же приходишь раньше?
– Обычно прихожу раньше.
– Меня мучила неприятная слабость, а от запахов еды еще и тошнота появилась.
– Прости. Не хочу быть назойливым. Думал, может, за завтраком пообщаемся, в течение дня наш курс сильно загружен. А время дополнительных занятий не хотелось бы тратить на разговоры. – Не зря он мне сразу понравился, по-настоящему умный мужчина и предупредительный, и заботливый.
Но говорить сил у меня не было, поэтому я сделала маленький глоток сока.
– Ты такая уставшая из-за индивидуальных заданий?
– Спросил Тим. – Если позволишь, я могу помочь по некоторым дисциплинам.
Я отрицательно покачала головой:
– Устала я не из-за заданий. Но помощь приму с удовольствием. – Даже с большим удовольствием. Это сколько же времени я буду с Тимом наедине проводить!
– Хорошо. – Растягивая слоги, произнес он. – Тогда позже сравним наши расписания, чтоб подобрать удобное время. А практика у твоей семьи вопросов не вызвала? Про меня не спрашивали?
Действительно, он же думает, что практика и наше сотрудничество не может не взволновать мою семью. Хотя не знать, что я сирота он не может, и что у меня из ближайших родственников только дядя также должен знать . Наверно, представляет, что мой опекун присылает сюда людей, чтоб запугать и оскорбить меня, как вчера его отец направил сюда дружков давить на него. Я перекладывала в тарелке местами булочки с яблоком и печенье. Вариантов сложить из них разные негеометрические фигуры оказалось великое множество.
А Тимир Найт с каждой моей заново сложенной фигуркой становился более замкнутым и серьезным.
– Нельзя играть с едой. – Наконец не выдержал Тим. – Поешь хоть что-то. Могу тебе кашу принести или запеканку.
Пришлось прикрыть рот ладонью, что подавить приступ тошноты.
– Тим. Я всю ночь не спала. Но не из-за практики и заданий. Это было бы такое счастье мучиться из-за учебы.
– А что случилось?
– И он так доверительно приблизил лицо, наклонившись над столом, что я увидела какого вкусного шоколадного цвета у него глаза. А вокруг радужки черный ободок и ресницы густые и длинные. Я даже зависла, забыв про вопрос.
Но Тим повторил его еще раз.
– Меня Вэрд призывал, - как под гипнозом ответила я. И, вздрогнув, откинулась на спинку стула, когда Тим вскочив, резким ударом кулака скинул свою чашу со стола. Все в столовой уставились на наш столик. Я же смотрела на окаменевшее лицо Тима, у него даже глаза посветлели. Он очень медленно сел. Но прежде сделал пару пасов
– Прости, не сдержался.
– Ничего.
– Меня же больше поразило его волшебство. А психующий парень - это так нормально для моих ровесников. Я для надежности еще и рукой махнула на его извинение.
– И как ты.. себя чувствуешь? Что-нибудь…болит? – Буквально выталкивая из глотки слова, спросил Тим.
– Нога и шея. – Я решила быть честной. Он мой руководитель, нам нужно как-то взаимодействовать. – И кровотечение до сих пор не прекратилось, укушенные места сильно болят. – Продолжила я жаловаться.- И слабость. И еще тошнота появилась. Даже не знаю, как усидеть на парах. – Выговорившись, я посмотрела на Тима.
Он сидел, сгорбившись и крепко, пока не побелели костяшки на пальцах, сжал ладони в замок и, вжав их в столешницу, приклонился к ним лбом. При этом Тима заметно была дрожь. Я подумала, что он тоже плохо провел ночь, и хоть сейчас старается держаться, но чувствует себя явно не лучше, чем я себя.
– Ты не заболел? – Спросила я его.
Не поднимая головы, он несколько раз дернул головой:
– Я сейчас… Прости. – Чуть ли не шепотом сказал он. – Если можешь, расскажи, как все было… Я … постараюсь помочь. – Он и вправду, по сравнению со всеми другими парнями в этом мире, очень нервный оказался. Но я ему все равно доверяла, поэтому и рассказала, как мне было плохо, как меня Сафа покусала, и что раны до сих пор болят. Рассказывая, я начала строить пирамидку из еды. Булочки лежали в основании моего строения, на них очень удобно легли печенья. Поперек печения своеобразной балкой поместился кусок твердого сыра. А вот яблоко все время скатывалось. Я ловила его несколько раз и возвращала на отведенное ему место. В конце концов, потеряв терпение, я его немного надкусила, и больше оно скатываться не спешило. Строительство пирамиды можно было считать завершенным!
Когда же я, довольная успехом моей маленькой стройки на тарелке, посмотрела на Тима, он сидел прямой, как статуя на бронзовом коне. И широко открыв глаза, пристально на меня смотрел.
– Сафа - это твоя питомица? – Спросил он, наконец. Я кивнула.
– Она тебя покусала. Раны болят от ее укусов в ногу и шею. Кровотечение было из этих ран. Слабость и тошнота, скорее всего, от слюны дахкилга. Ты никуда не пошла и бесспокойно проспала всю ночь на полу в своей комнате. Я правильно понял? – Лишь слегка открывая рот, спросил он.
– Да. – Приятно, когда тебя понимают сразу и не нужно повторяться несколько раз. – Ты знаешь, какие острые у дахкилга зубы? Крокодил нервно щиплет в сторонке травку!
А Тим запустил все пальцы себе в волосы и сцепил так ладони на затылке, прикрыл ими голову и, опустив ее, спрятал лицо. И громко прошептал:
– Слава Богу. А я думал…
– Что? – Хотелось знать, о чем он думал. Вообще, все о нем хотелось знать.
Он поднял голову и рассмеялся, играя ямочками. А потом выдохнул и сказал: