Мой любимый деградант

Орлова Лидия Витальевна

Вернулись они почти через час, Лион зашёл с мисками полными наваристой каши с кусочками мяса. Тиму досталась его авиона.

Мы сегодня на обед ничего не готовили, а доели, оставшееся с ночи вареное мясо птицы и собранную мной кислицу. И хоть Тим всегда набирал мне по дороге ягоды и какие-то полезные травы, сейчас я была очень голодная. Даже не реагировала на вопросы Найтов. Мясо было сочным и мягким, буквально таяло во рту. После еды меня разу стало клонить ко сну. И Лион предложил мне лечь спать, а Тима пригласил посидеть

у костра. Я тоже хотела посидеть снаружи, только Тим сказал, чтоб я ложилась, а он скоро вернется.

Уже подходит к концу одиннадцатый день на Горе, а я ни разу не сидела с Тимом ночью у огня. И с однокурсниками пообщаться мне было интересно. И Лион мог много интересного рассказать. А я вместо того, чтоб развлекаться со всеми у костра, сейчас лежу в палатке с широко открытыми глазами. Вначале я честно пыталась заснуть, но спать одна я уже отвыкла. И веселые голоса и смех адептов колыбельную ни сколько не напоминали.

Я решила в первый раз ослушаться Тима и выйти из палатки. У костра было многолюдно, и все увлеченно обсуждали свой переход по болоту с утягивающими песками. Но Тима и Лиона здесь не было. Я спросила у однокурсника, сидящего с краю, где Найты, и он указал рукой в сторону одной из палаток.

Я, раз уже решилась ослушаться руководителя практики, продолжила поиски Тима. В указанной палатке его с братом не было, я обошла ее кругом и заметила два силуэта, сидевших за деревьями мужчин. Между ними стоял маленький светильник. Невольно ступая тихо я пошла в их сторону. Это были Найты, и они о чем-то спорили, может, поэтому не обратили на меня внимание. А я подобралась ближе и присела, спрятавшись за кустом лесного ореха.

Я захотела подслушать, о чем так хотелось поговорить братьям наедине. И почему нельзя было пообщаться через почтовик?

– Тимир, - спокойно сказал Лион, - твоя группа считается самой эффективной. Ты единственный прошел на данный момент восемнадцать заданий и получил высший балл за каждый. Все в комиссии не могут не понимать, что это только твоя заслуга, Сафира тебе не была помощницей. И…

– Глупость. – Тихо прервал брата Тим. – Именно благодаря Сафире я прошел многие испытания. Она умница.

– Умница, о которой нужно заботиться.

– Нет – нет, Лион, она совсем не капризная. – Серьезным тоном возразил Тим.
– И очень умная…

– Это неважно, - сейчас уже Лион прервал Тима, - я тебе пытаюсь сказать, что на Пике ты себя показал с лучших сторон. Этот мост на болоте, и помнишь, тот зонт, которым ты укрыл десятки адептов. И Союз Артефакторов прислал благодарственное письмо ректору за твою идею о грузовой авионе. Тебе сейчас предложат звание офицера в Армии и без взноса. Давай пойдем служить вместе.

– Я уже сказал, в Армию я не могу пойти.

– Все ты можешь! Тебе там будет лучше! Нам будет лучше там, вдали от родовых правил.

И дальше Лион стал доказывать

моему мужу, что в Армии у него больше шансов чего-то достичь, получить полную независимость от главы рода Чарх и от жены. Твердил, что Тим будет свободен в личных тратах, ему не нужно будет согласовывать каждый шаг с главой семьи, то есть со мной. Леди Найт не будет на него давить, взывая к его жалости. Даже лорд Чарх не сможет влиять на Тимира, грозя своим правом на родовой суд.

– Тимир, там мы будем свободны! – Закончил Лион.

Я подумала, если бы меня так уговаривали, отказаться я, вряд ли, смогла.

– Армия – это не свобода. И Сафире будет сложно без меня. – После долгого молчания сказал Тим.

– Армия лучше, чем род. А твоя жена справится. Она же умница. – Напомнил Тиму его же слова Лион. – Тем более, я не говорю подписывать пожизненный контракт. Мы согласимся на минимальный срок службы.

– Это семь лет, - от тихо сказанных слов Тима у меня камнем застыла в желудке съеденная каша.

– Тимир, ты как ребенок. У нас будут увольнительные. Тебе, как семьянину, каждые три месяца полагаются две недели вне казармы.

Если Тим сейчас согласится… Что я буду делать, если Лион Тима уговорит? Мне за мужем в Армию идти?

Я ждала, что сейчас скажет мой муж и, казалось, даже стрекот ночных насекомых и шелест листвы могли мне помешать услышать мой приговор.

– Лион, все это неважно. – Услышала я голос Тима. – Все неважно, если Сафира не рядом со мной. Я хочу быть с ней рядом каждый день.

– Тимир, только не говори, что ты влюблен в леди Чарх. – Запустив камень в крону ближайшего дерева, раздраженно произнес Лион

– Я… влюблен не в леди Чарх, а в мою Сафиру. И любить жену, Лион, это правильно.

Под веселый стрекот насекомых, ночью выбирающихся на танцы и радостный шелест листочков, поющих подлунные гимны, каждая клеточка моего тела тоже затянула песню о вечной любви. Я, подслушивая Тима, скоро поэтом стану. В лицо бы он мне таких слов никогда не сказал.

И, мне казалось, на этом разговор Найтов должен завершиться – все же уже сказано. Тим, наверно, так же подумал и встал с земли. Но Лион думал иначе:

– Если ты любишь жену, Тимир, почему так с ней обращаешься?

Тим замер на месте и холодным голосом настойчиво спросил:

– Как я с Сафирой обращаюсь? – Я бы на вопрос, заданный таким тоном, отвечать не осмелилась.

Только Лион по храбрее меня оказался:

– Ты ей приказываешь: «Стой здесь», «Ложись спать», «Жди, пока я вернусь»… Ты все одиннадцать дней так с женой общаешься? Сафира совсем тихая и незаметная стала. Ты ей слова сказать не даешь. Раньше бы она меня уже трижды обругать успела. Эй! – Это Тим, кажется, пнул, все еще сидевшего на траве брата. Но Лион и после этого не замолчал. – Ты и жену бьешь? – И получил еще один пинок.