Мой муж - маньяк?
Шрифт:
Он открыл рот, чтобы возразить, но она не дала ему сказать ни слова:
— Молчи! Я слишком хорошо тебя знаю!
— Ты уверена, что знаешь меня?! — Он пришел в ярость. Он больше не мог спокойно смотреть на эту женщину. — А ты знаешь, что я тебя ненавижу?! Я никогда не женюсь на тебе! Ты хотела меня поймать, обманывала, что не можешь забеременеть, и решила заставить меня жениться обманом! Стерва!
Так он никогда не говорил с ней. Ира оцепенела, слушая его. А он продолжал:
— Попробуй только позвонить Кате! Попробуй! Она не поверит тебе! Она знает, что я болен!
— Врачи знают, что ты здоров, — ответила она, несколько оправившись от изумления. — И не говори со мной таким тоном! Об этом ты пожалеешь!
— Я ухожу!
Он встал и двинулся к выходу. Она его не удерживала.
— Ну теперь держись…
Он не обернулся и захлопнул за собой дверь, совсем забыв о ребенке.
Игорь опомнился. Он стоял на балконе Ириной квартиры — квартиры, где больше никто не жил. Предварительно он позвонил сюда, чтобы убедиться, что ни с кем не встретится. Иначе ему было бы очень трудно объяснить ее матери, откуда у него ключи. Она никогда не видела его, и он надеялся, что Ира хранила тайну. Она хотела, чтобы все обнаружилось только после того, как он разведется. Игорь торопливо вернулся в комнату, запер за собой балкон и посмотрел на книжные полки. Книги стояли ровно. В одной из них — он один знал в какой — находились фотографии: Ира, он и Мишка на прогулке в зоопарке. Там они гуляли этой осенью. Это была, пожалуй, единственная прогулка, на которую они отправились так открыто. Ира тогда вела себя образцово — не закатывала скандалов и как будто оставила идею о его немедленном разводе. И — вот странно! — именно то, что она не торопила его больше, уже подталкивало его к тому, чтобы развестись и жениться на ней. Тогда они шли по дорожкам зоопарка. Осень была теплая, золотая. Мишка бежал впереди, орал, радостно глазея по сторонам, требовал объяснений — что за звери сидят в клетках?! Тогда они сфотографировались втроем. Каждый, кто увидел бы эти фотографии, сразу понял бы, что перед ним — мать, отец и их сын. И эти-то фотографии (все они были на месте) Игорь извлек теперь из книги, которую поставил на стеллаж. Задержался он в квартире потому, что это место странно подействовало на него — столько тут было пережито! На полу в углу валялись Мишкины игрушки. «Почему же их не забрали? — подумал он. — Чем он теперь играет у бабушки? И играет ли он вообще… Бедный парень! Когда все кончится, я найду, как ему помочь…»
С этими мыслями он покинул квартиру. Ему везло — на лестнице и во дворе ему никто не встретился. Он сел в машину, которую оставил поодаль, и поехал к набережной Москвы-реки. Там он вышел, отошел подальше от «Москвича» и бросил в воду ключи — по отдельности, стараясь, чтобы они упали в разных местах. Фотографии он сжег и пепел тоже бросил в воду.
Напротив, у кинотеатра «Зарядье», стояло много машин, и он не мог знать, что за ним давно наблюдают из серого «Вольво».
А когда стемнело, Дима и Катя сидели в укромном кафе, тесно придвинувшись друг к другу, и горячо что-то обсуждали. Горячо, но не громко, ибо и она, и он постоянно оглядывались, чтобы убедиться в том, что их не подслушивают. Их не подслушивали — народу было не много, а устроено кафе было так, что каждый столик был огорожен с трех сторон спинкой кожаного диванчика. «Будто раковина, а в середине — моллюск, — сказала Катя. — То есть мы».
— Ты уверена, что он никак не общался с Ирой? — в который раз спрашивал Дима.
— Господи, сколько же можно, конечно, я уверена! — уже раздраженно отвечала Катя. — Никогда! И даже, кажется, никогда он ей не симпатизировал…
— В самом деле?
— Ну, слышала я от него высказывания в том роде, что Ира слишком любит потрепаться на чужой счет, — пояснила Катя. — Ну, ты что, плохо Иру знал?!
— Даже слишком хорошо… — Дима вздохнул и опрокинул далеко не безобидный коктейль. Сегодня он решил расслабиться и забыть свое правило: за рулем не пить. — Язык у нее был ужасный. До сих пор удивляюсь — откуда в одной женщине, и даже вполне милой, может быть столько желчи и яда?!
Катя, услышав это, очень удивилась:
— Прямо-таки яда?! Да брось, ты преувеличиваешь. Ну, любила Ирка потрепаться на чужой счет. Но не злилась, разве что съязвить могла… Правда, некоторые принимали это за яд, но я никогда не ошибалась. Иначе не стала бы с ней общаться вообще.
— Видно, что тебе никогда не случалось схватиться с ней, — заметил Дима. — Иначе ты не защищала
— Знаешь, мне случалось иногда выслушивать от нее какие-нибудь высказывания в свой адрес, — возразила Катя. — Но никогда это не было ядовито и зло.
— Что ты говоришь? — Дима иронично сощурился. — Впрочем, это в сторону. Значит, Ирина ему не нравилась?
— Никогда.
— А как в последнее время — больше не нравилась, чем обычно, или меньше? — задал он заковыристый вопрос. — Постой, не пугайся! Я тебя прошу вспомнить — его отношение к ней не менялось?
Катя задумалась. Игорь знал Иру почти с тех самых пор, как знал саму Катю, — а значит, очень давно… Впрочем, раньше было проще — Игорь только добродушно выслушивал все ее рассказы о подругах или самих подруг, зашедших в гости, а после их ухода долго надо было над ним поработать, чтобы выудить хоть какое-то определенное мнение. Обычно он ограничивался чем-то вроде «симпатичная девушка», «серьезная девушка», «немножко развязная девушка»… Лика его часто и откровенно смешила. Конечно, смеялся он не ей в лицо, и подруга Кати была уверена, что производит на Игоря неизгладимое впечатление. Кате вспомнилось между делом, как однажды Лика забрела к ним на огонек, вечер был незабываемый. Катя была вдребезги больна, но тем не менее решила хоть как-то угостить подругу и заставила себя встать на кухне у плиты и жарить курицу. Лика в это время находилась в комнате Игоря (тогда эта комната была еще «общей»). Катя слышала оттуда ее звонкий смех и думала, а не послать ли все это к чертовой матери — чувствовала она себя как кухарка, которая должна быстрее приготовить пожевать для своих господ. Но господа ее чувств не разделяли. По крайней мере, Лика развлекалась — когда Катя вошла в комнату с блюдом, на котором была уложена курица, она увидела такую картину: Игорь с обреченным лицом перелистывает страницы парфюмерного каталога, привезенного Катей из Англии, а Лика тычет пальцем в каждую картинку и спрашивает: «А эти духи ты знаешь? Тебе нравятся?..» Спрашивать было тем более глупо, что Игорь многие годы вообще никакими духами не пользовался, а потом пользовался всегда одной и той же туалетной водой. Катя поставила блюдо на стол и кое-как вытерпела этот нудный вечер. Лика засиделась, она никак не могла встать и уйти (этого она вообще не любила делать). По большей части она предпочитала оставаться ночевать у своих знакомых. В конце концов пришлось недвусмысленно намекнуть ей по-дружески, что Катя, мол, больна и надо честь знать. Ушла.
Катя, когда вспомнила все это, только улыбнулась — как все смешно и глупо… Разве стала бы она обижаться сейчас на свою несчастную, немного нахальную, а в сущности — доброй души подругу? Да ни за что. «Тем более что Игорь меня не волнует, — подумала она. — А тогда я немножко приревновала. Впрочем, сейчас-то он меня и волнует, ох как волнует! И трудно поверить, что он имел какие-то дела с Ирой. С виду все было совершенно невинно — виделись они раз, ну два раза в месяц… Может быть, когда он стригся у нее… И еще когда, по случаю…»
Все это она рассказала Диме, но тот только покачал головой:
— Ты могла ничего не знать. Я думаю, что все три ключа от квартиры Ирины. Я потом снова поехал туда, поднялся и осмотрел замки. Три замка. И насколько я помню внешний вид ключей — они подходят к ним.
— Ты поехал туда после того, как он выбросил ключи в реку?
— Да. Я проследил, куда он едет. Он снова отправился крутить свой маршрут.
Катя поморщилась:
— Маньяк. Самый настоящий. И я никак не могу смириться с этим. Трудно поверить.
— А ты не переживай. Сейчас найдутся проблемы похуже, чем его поездки в автобусах. Прежде всего — как нам себя вести?
— В смысле?
— Ну, сдавать его милиции или подождать?
— Я думаю, — решилась она, — сдавать. Ждать дольше страшно, да и нечего ждать. Ключи от Ириной квартиры — это уже интересно. Автобусы — тоже. Может быть, это и не он, а может быть — я живу с убийцей в одной квартире. И мне это вовсе не доставляет удовольствия.
— Постой. — Лицо Димы сделалось мягким и сочувственным. — В конце концов, мы не можем сдать человека просто так… Как бы мы оба к нему ни относились… Тут есть один фактор…