Мой (не) брат
Шрифт:
Глава 25. Слава
Вместо уволившегося Стрельцова отец решил взять на подписание контракта меня. Сказал, что со временем фирма все равно достанется мне, так что я должен начинать постигать азы таких деловых встреч. Ни Волков, ни Николаев этому противиться не стали.
После подписания контракта пришлось ехать с немецкими партнерами праздновать в ресторан. Несмотря на благоприятное окончание этой истории, на душе остался какой-то неприятный осадок. Хорошо хоть, немцы не стали интересоваться,
До дома доехали ближе к семи вечера. Отец был рад, но чем-то удручен. Видимо, тоже переживал из-за конфликта со своим лучшим другом.
Мама встретила нас у самых дверей. Встревоженная, кажется, даже заплаканная.
— Как ты мог, Слава? — горестно спросила она. — Ведь ты же обещал!
— О чем ты, дорогая? — попытался приобнять ее отец, но его мягкая женушка не только не позволила этого, но и впервые на моей памяти оттолкнула его!
Ничего себе! Это что-то новенькое! Неужели я чего-то не знаю?
Было неприлично пялиться на неприятную сцену между родителями, поэтому я постарался понизить градус бурлящих страстей:
— Привет, мам! Можешь нас поздравить с успешным контрактом! — и задал невинный вопрос. — А где Катя?
— Поздравляю! — совсем не радостно буркнула мама. — А вот где Катя, можешь спросить у своего чрезмерно принципиального отца!
Я с недоумением обернулся к отцу, который словно застыл ледяной глыбой в прихожей.
— А он откуда должен знать? — удивился я. — Мы же весь день вместе были! Пап, ты дал Кате какое-то поручение?
Тут отец отмер и, скинув обувь, даже не раздеваясь, направился в свой кабинет.
— Па-а-ап? — почуяв что-то неладное, я ниточкой последовал за ним.
И, замыкая процессию, в кабинет отца разъяренной фурией ворвалась мама.
— Куда она ушла? — громко спросила она, уперев руки в бока перед своим мужем, устало опустившимся в кресло за столом. — Что ты ей сказал? Она обиделась? Ну не молчи же ты, как истукан!
Отец между тем прикрыл глаза и откинулся на спинку, левой рукой массируя переносицу. Было ощущение, что произошло что-то страшное, может быть, даже постыдное, о чем меня не собираются ставить в известность.
Я вопросительно посмотрел на маму.
— Кто-нибудь объяснит, что у вас все-таки стряслось? И где Катя, в конце концов? Где моя сестра?
— Не сестра она тебе! — раздалось вдруг совершенно бессмысленное в ответ.
Я с удивлением перевел взгляд на отца.
— Как это — не сестра?
— Так и есть. Я провел экспертизу ДНК, — устало начал объяснять отец.
— Зачем?! — вырвалось у меня.
— Я не мог просто поверить на слово этой девочки! Да и никто бы не поверил! Слишком многое стоит на кону!
— Многое?! — вскричал я. — Что именно? Твой бизнес? Деньги? Репутация? Что?!
— Да! — вскочил с места отец. — И бизнес, и деньги, и репутация! А еще доверие твоей
— Разве мы тебя в этом упрекали? — тихо спросила мама, сломанной куклой падая на кожаный диван и пряча лицо в ладонях.
— Нет, — растерянно ответил отец. — Не упрекали. Но ведь это совсем чужая девочка! Почему вы обвиняете меня сейчас в том, что я поступил благоразумно? Вам не приходило в голову, что она специально втиралась в доверие, чтобы усыпить наше внимание?
— Ты еще хочешь обвинить ее в корысти? Катю?! — фыркнула мама, вновь начиная вскипать. — Да ей твои деньги и твой бизнес — как собаке пятая нога! Неужели ты не понял, что единственное, что ей было нужно — это наша любовь?
— Вы же ее знаете без году неделя! — удивленно продолжил обороняться отец от наших нападок. — Откуда столько уверенности в этой девочке? Виолетта, я думаю, тобой движет только странное желание заиметь долгожданную дочку! Если хочешь, мы можем удочерить кого-нибудь…
— Кого-нибудь?! А чем тебя Катя не устраивала, если на то пошло?! — истерично рассмеялась мама. — Ты готов принять в семью кого-угодно, лишь бы не эту бедную девочку? Которая каждую минуту доказывала свою честность, доброту и любовь по отношению к нам? Которая была как светлый лучик солнца среди зимы?..
— Ей уже было восемнадцать, а совершеннолетних, как известно, не удочеряют… — привел отец последний аргумент из своего арсенала.
— Если хочешь знать — она ушла в том, в чем пришла! Даже сапоги свои старые откопала среди вещей на выброс! Хотя… Что я тебе рассказываю? У тебя ведь на руках анализы! — мама махнула на него рукой и, сгорбленная, отправилась прочь из кабинета.
Все это время у меня в голове носились противоречивые мысли и желания. Я удивлялся, почему отец за эти дни не смог разглядеть бескорыстную душу Кати. Ведь ни разу она не показала, что ей нужны те украшения или те шмотки, которыми ее одаривала мама. Да, была благодарна за них, но чувствовала себя виноватой из-за того, что на нее тратят деньги.
В следующее мгновение я оправдывал трезвое мышление отца, вспоминая, что о чем-то подобном предупреждал меня и Паша. Однако вновь возвращался к предыдущей мысли — все это Катю не интересовало абсолютно!
Затем вдруг сердце ошпаривало счастье от осознания того, что Катя — не моя сестра. Ведь это значило, что я имею полное право ее любить, не чувствуя себя виноватым!
А потом меня затапливал страх за нее: куда она могла уйти? Где она сейчас слоняется? В старых сапогах и тонкой курточке…
Я выбежал из кабинета и отправился на поиски мамы. Она сидела на кухне и отсутствующим взглядом смотрела в окно.
— Когда она ушла? Сколько прошло времени?
— В обед ее уже не было, — ответила она грустно. — Больше семи часов…