Мой (не) брат
Шрифт:
— Да она на дух алкоголь не переносит, чтобы пить вместе с ним! — отмахнулся Паша. — Тем более, должна была бы подумать, сколько ей лет, прежде чем решаться на такое!
— Да в ее возрасте другие вообще об этом не думают, — захотелось защитить девчонку.
— Вот именно! — взорвался друг. — Как она собирается рожать? В ее годы?
— Почему сразу рожать-то? — не выдержал я тоже. — Ты что, знаешь, что она не предохранялась?
— Так она уже собралась, Стас, она сама мне об этом сказала! — схватился за голову парень.
— Но ведь она не может
— Какие пара дней?! — вскочил с места Паша, чуть не опрокинув стул. — Третий месяц!
— Подожди! — я почувствовал, что у меня закружилась голова и я схватился руками за столешницу. — Как третий месяц?!
— Вот так вот! И она уперлась рогом и ни в какую не хочет избавляться от ребенка!
— Третий месяц… Но ведь тогда он не может быть отцом ее ребенка?
— Ну, а чей же он тогда? Конечно, его! Моя мама не какая-то гулящая женщина!
— Да при чем тут твоя мама! — отмахнулся я.
— Как это «при чем»? — возмутился Паша. — Это же она собралась рожать от этого алкоголика!
— Постой, от какого алкоголика? — я запутался окончательно.
— Да от отца, конечно! А ведь ей уже сорок два! И ты знаешь, какой он родитель! Как можно было не подумать об этом?!
Паша разорялся, возмущаясь своей матерью, которая вдруг надумала рожать в третий раз от безответственного мужа, увлекающегося выпивкой, а я наконец-то понял, что мы говорим о совершенно разных женщинах и невольно рассмеялся — сперва тихонько, а потом все громче и громче.
— Ты чего? — вылупился на меня друг. — Что тут смешного? Это же опасно — рожать после сорока!
— Прости, Паш, я не над ней, — не мог я остановиться. — Над собой!
Парень смотрел на меня пристально, видимо, начиная сомневаться в моей адекватности. Наконец, отсмеявшись, я выдохнул и постарался взять себя в руки. Нужно поддержать друга, успокоить его.
— Понимаешь, Паш, это дело твоей матери и твоего отца. Ты не имеешь права запрещать ей. Ведь наверняка они обсудили этот вопрос между собой. Может быть, этот ребенок поможет твоему отцу взяться за ум, укрепит их отношения. И тем более, делать аборт на таком большом сроке, мне кажется, тоже опасно. Подумай о тех, кто очень хочет иметь детей, но не может даже забеременеть. Или не может выносить ребенка. А ведь аборт — это то же самое убийство.
— Еще не факт, что у нее будет легкая беременность, — проворчал друг, понемногу успокаиваясь.
— Пусть будет так, как будет. Главное — не обижай ее, лучше поддержи. Это же чудо — скоро у тебя появится еще один братик или сестренка! Ты же любишь Мишку, неужели и его не будешь любить?
— Буду, конечно, куда я денусь! — улыбнулся Паша.
Немного помолчали, каждый о своем. Но вдруг Паша встрепенулся и спросил:
— Подожди, если ты говорил не о моей маме, то о ком тогда?
— Забудь, — решил, что раз он пока не знает, то и я не буду его огорчать.
— Ну нет, сказал «а», говори и «б»! — настаивал он. — Ты ведь знаешь, я все равно с тебя не слезу, пока не скажешь!
Действительно,
— Катя переспала с Жорой.
— Кто это тебе сказал? — опешил друг.
— Жора. А потом Кристина.
— И ты им поверил? — хмыкнул парень.
— Катя тоже не опровергла, — буркнул я.
— Что, прям так и спросил у нее: «Переспала ли ты, Катя, с Жорой?» — ехидно усмехнулся он.
— Нет, конечно! — возмутился я и пересказал ему все, что произошло вчера.
— Ну и дурак же ты, бро! — подвел итог Паша. — Во-первых, Катя, мне кажется, даже не поняла, о чем ты у нее спрашивал. Во-вторых, я сам тебе могу с уверенностью сказать, что эти двое просто попытались тебе отомстить. Потому что я сам был в том месте, откуда Жора действительно хотел утащить Катю в свой номер. И я авторитетно заявляю, что ничего подобного не случилось. И уж тем более Катя по своей воле не пошла бы с ним! Она звала на помощь так громко, что даже я услышал, стоя за три сотни метров.
Я слушал Пашу и наполнялся удивительным чувством легкости и эйфории. Моя Катя — не такая! Она не способна на такое! А Жора и Кристина пусть катятся лесом!
— Ты самый настоящий друг, Паш! — воскликнул я, крепко обняв его, и, схватив куртку, выскочил на улицу.
Мне не терпелось поскорее увидеть ее, посмотреть в ее глаза и признаться, наконец, в своих чувствах. В тех самых, о которых я с удивлением узнал лишь вчера, испугавшись, что потеряю ее, что она влюбится в кого-нибудь другого и забудет про меня. А я не мог этого допустить! Слишком долго я ее искал и ждал! И если бы даже все, о чем я боялся вчера думать, было бы правдой, я бы все равно поборолся за нее! Даже с Пашей, хоть он мне и друг.
Первым делом поехал на квартиру. Хотелось первым узнать результаты теста у Михаила Юрьевича. Мне казалось, что этот добрый человек все-таки достоин хорошего наследника. И если Артем не оправдал его надежд, то уж Катей-то он может гордиться в полной мере!
Стрельцова застал в ванной. Он брился, приводил себя в порядок. Сразу видно, что настроение хорошее.
— Ну? — мы научились за эти сутки понимать друг друга и без слов.
— Да! — улыбка сверкала не только на губах мужчины, его глаза тоже лучились светом радости. — Она на самом деле моя дочь, Стас! Какое же это счастье, вдруг оказаться отцом ребенка от той женщины, которую ты любил всем сердцем!
— А Артем? — спросил я.
— Сирена меня не обманула, — сухо ответил он. — И мне нет никакого дела до того, чей он сын.
— Вы же ей пока не сообщили? — спросил я с замиранием сердца.
— Вот как раз хотел к ней поехать, — ответил Михаил Юрьевич. — Как я выгляжу?
— Просто великолепно! — поднял я вверх два больших пальца. — А давайте я вас отвезу?
— Был бы очень благодарен, — сказал он.
Мы сели в машину и поехали к бабе Любе. По дороге мужчина взглядывал на меня, словно хотел о чем-то спросить. Я улыбнулся ему, это, видимо, придало ему смелости.