Мой неверный муж

Лейк Оливия

— Сиди на жопе ровно, поняла? Еще раз позвонишь без разрешения, загоню до смерти и не посмотрю, что пузатая! — и сбросил вызов.

Я поехал на работу, но все думал о нашем туманном будущем. С Камиллой что-то нужно делать. Она с неплохим инстинктом самосохранения и ко мне в семью не рыпнется. Нельзя, чтобы Полина увидела, с кем изменил. Достаточно того, что сам скажу. Красивая, но тупая шлюховатая дырка — так себе характеристика. Оно и так со всех сторон хреново, но Камилла — это прямо диагноз.

Днем со мной связалась Таисия Валерьевна. Сказала, что будет ждать с работы. Что нужно поговорить. Полина Сергеевна просила. Теперь жена общалась со мной через третьих лиц.

Домой очень торопился. Я пытался достучаться еще и до дочери:

писал, звонил, пытался убедить, что очень люблю ее. Что моя семья — это Полина и они, мои бандиты. Лиана игнорировала. Вся в мать. Да, я всегда это знал, но в стрессе раскрылось очень явно.

Предатель! Я тебя ненавижу!

Дети не должны говорить такое родителям. Как и родители детям. От этих слов было особенно больно, и виноват исключительно я. Отчего-то решил, что дети поймут и не осудят. Деда же приняли! Полина — это другое. С ней знал, что будет сложно. Что придется прогибать, потом доказывать. С ней всегда борьба. Мы — два оголенных провода, всегда искрим, бьем током, купаемся в энергии. Мы часть целого. Никакая другая женщина не смогла бы встать между нами. Это исключено. Полина поймет, что Камилла — просто недоразумение. Я заигрался, разнообразия вкусил, вседозволенность и адреналин голову вскружили. Но больше никогда. Жизнь дала мне жирную болючую пощечину. Запомню на всю жизнь.

— Таисия Валерьевна, вы хотели поговорить?

— Да, Марат Адамович, — она оглянулась, убедилась, что Ильдара нет поблизости. — Сегодня я говорила с Полиной Сергеевной. Поскольку они с Лианой теперь проживают по другому адресу, — очень спокойно и очень размеренно, будто бы мы не обсуждали развал моей семьи. Катастрофический разлом. — Мне нужно знать, куда вести детей делать уроки. После секций буду развозить по домам…

— Вы везете детей домой! — строго прервал. — У них один дом: этот! Я свое слово сказал.

Таисия Валерьевна кивнула, приняв к сведению. Мы попрощались. Я очень ждал, что мне позвонит жена и лично выскажет, что не согласна с таким раскладом. Но она не выходила на связь. Я открыл наш семейный чат — там непривычная пустота.

Угроза Полины про мой новый чат заставила устыдиться. Конечно, она такого никогда не сделала бы, но сам факт… Я и не подумал, насколько мерзко моей жене было видеть видео и фото Камиллы. Для меня это признак блядушной натуры. Я был уверен, что и жена отреагирует так же — дешевка! Ну как можно всерьез к такой ревновать и думать, что способна мужа увести?! Мы с Полькой в свое время тоже нюдсами баловались: но там эротика, а не дешевая порнуха. Все же мы люди с репутацией и неким реноме — не дай бог в сеть попало бы… Жарким развратом и пошлым пороком мы занимались тет-а-тет.

Ребенок — это другое: отдельный разговор и отдельный предмет для торга. Что Полине нужно, чтобы не триггерило? Нам просто необходимы переговоры. Спокойные и конструктивные. Сейчас мы оба назвали наивысшую цену: я перегнул с заявлением о второй семье; она поторопилась послав меня на хуй. Теперь будем торговаться: с моей стороны — исключительно финансовая поддержка этого ребенка и минимум контактов; с ее — больше времени дому и семье. Требовать бросить клинику не буду, просто чуть сократить погружение в рабочие дела. Когда наладится, то перепишу на нее свою долю. Пусть почувствует, что доверяю и люблю. И, конечно же, взаимная верность. Все, нагулялся, воротит. Яйца скоро совсем седыми станут. Полина резкая, дерзкая, порывистая, хоть бы на эмоциях дел не наворотила… Вдруг отомстить захочет? Позволит какому-нибудь упырю вставить ей. Чисто назло мне! А если залетит и принесет? Не-е-ет! Полина такого не сделает! Это не Камилла! Эта тупоумная сучара свой живот как золотое яйцо несет впереди. Полина себя ценит выше, чем любые блага и тем более месть. Эта женщина слишком любит себя, чтобы растрачивать свой ресурс ради тупого «назло». Вот я вроде тоже люблю себя и тоже умный, а попал в какую-то жопу. Нарочно не придумаешь!

Родители тоже звонили, но

мне пока нечего им сказать. Просил дать время и не говорить о разводе в нашей семье. Конечно, это временная мера. Если наша война с Полиной затянется, то не скрыть — новость разлетится с большим интересом и подробностями, которых и в помине не было.

Я отвез сына в школу. Стоял на парковке, ждал Полину с Лианой. Когда увидел, рванул было, но дочь выглядела такой воинственно-печальной, что не решился. Нужно сначала с Полиной как-то войти в контакт, снизить градус негатива. Тогда и Лиана подобреет.

— Полина, — поджидал у Рендж Ровера. Я надеялся на конструктивный диалог, а вышло, что мне слова не дали сказать и угрожали адвокатом! — Стоп! — прорычал. — Какой развод?! Я сказал, что его ты получишь, только когда рак на горе свистнет! Раньше китайская Пасха наступит! Знаешь, когда это? — Полина яростно молчала. — Никогда. Нет у них нихуя! Никакой, блядь, Пасхи!

— Знаешь, куда тебе следует пойти со своими заявлениями? — теперь я молча ждал остроумную шпильку от жены. — В узкую китайскую дырочку. Пасху на дне поищи! Тебе не привыкать тусить в грязи! — крикнула жена. — И еще, — высунулась из окна, — иди со своей шлюхой целуйся. Кольцо уже есть. Осталось марш Мендельсона включить! — выкрутила звук на всю. Издевается, зараза! Машина сорвалась с места. Вот и поговорили. Очевидно, Полина виделась с Мантуровой, и та поделилась впечатлениями о подсмотренном за мной. Я надеялся, что Геля отметила не все подробности, сумерки ведь… Правдорубка хренова!

В три часа дня мне неожиданно позвонила няня и попросила приехать: Лиана и Ильдар категорически не хотели ездить вместе. У них тотальная война. Как и у нас с Полиной. Блядь. В груди кольнуло и больно сжалось от осознания вины. Кругом я нагадил, а дети страдали. Они так близки были. Просто удивительно для разнополой двойни, а теперь все совсем иначе. Я не просто разрушил семью, но и детей поставил по разные стороны баррикад.

— Марат Адамович, — няня ждала на парковке с Ильдаром. Зима, холод собачий, а они на улице стояли! Какого хрена вообще! Лианы, правда, видно не было, — я пыталась их уговорить. И к вам, и к Полине Сергеевне поехать, но они ни в какую.

— Иль, — обнял сына, — иди в машину, — сам осмотрелся в поисках дочери. Лиана сидела в тойоте. Я направился прямо туда. Схватился за ручку, хотел поговорить, попытаться снова объяснить, смягчить удар, который нанес всем нам, но дочь заперлась изнутри. — Лиана, малышка, давай поговорим, — попросил тихо. На нас и так уже смотрели. Родители забирали детей из школы и с любопытством поглядывали на необычную сцену. Я скребся, как побитый пес, в заднее окно старой машины Полины. Лиана демонстративно достала из рюкзака наушники и включила. Вот тебе, Марат, фига от дочери. Ни в чем детям не отказывал, все давал, обеспечивал, любую хотелку по щелчку пальцев, а теперь Лиана даже не смотрела в мою сторону! Не было ведь такого! У нас дети хоть и бандиты, но не обнаглевшие мелкие мажоры: к старшим с уважением, к родителям с искренней любовью, а все их желания очень четко ранжировала их мать. У Полины внутреннее чувство меры очень развито. Мы воспитали хороших ребят, сработали в потрясающем родительском тандеме, так почему сейчас мне выказывали невероятное пренебрежение?! Я подонок. Изменник. Предатель. Но исключительно по отношению к Полине! Не к детям!

— Лиана! — строго позвал. Это нужно прекращать! Видимо, я обеим женщинам в своем доме дал слишком много власти и свободы. Дочь, очевидно, услышала громкий голос и властный тон и повернулась. Смотрела большими темными глазами, долго и пристально. — Лиана… — у меня перехватило в горле, всю свою душевную убогость разом ощутил. Она любила меня и страдала, а я все за мысленный ремень хватался. Глаза напротив подернуло хрусталем, и она заплакала, отворачиваясь от меня. Я тоже разбился…

— Таисия Валерьевна, я сам буду возить и забирать Ильдара, — вернулся к няне. — Детям нужно время… Им пока сложно адаптироваться.