Мой неверный муж
Шрифт:
— С имуществом нормально, Поль. Пятьдесят на пятьдесят. Относительно клиники — расклады знаешь.
— Спасибо, Дима, спасибо.
Мама Жанна вернулась в Москву раньше, чем планировала, да и взволнованна была отсутствием связи с сыном. Адам Даниярович подтвердил, что ОН в Москве, но попросил срочно приехать. Какие-то новости были. Какие мне не сказали, а я не интересовалась, но догадывалась.
Для мамы Жанны мои двери всегда открыты, даже если она будет нянчить третьего внука. Никаких обид у меня нет. Наверное, потому что и чувств к ее сыну больше нет.
Я
— Мама Жанна, здравствуйте, — ответила на звонок. После ее возвращения мы как-то не созванивались. — Все хорошо?
— Нет, Полечка, не хорошо, — она даже всхлипнула. — Марат… Ну он вообще… Я его не узнаю… Поль, приезжай, пожалуйста.
— А что я могу сделать? — ошеломленно выдохнула. Никакой ценности мы друг для друга больше не имели.
— Ему никто не нужен: ни мы с отцом, ни дети, ни работа. Ох, Поля… Он всегда тобой дорожил, если уж не ты, то я не знаю тогда…
Боже… Я поехала. Меня умоляла женщина, мать, бабушка моим детям. В этой истории должна быть поставлена жирная точка, но лучше, чтобы все остаться живы и целы. Сколько можно ломать? Пора учиться созидать…
Глава 44
Полина
Самолет сел во Внуково в шесть вечера. Я поехала сразу домой. К свекрови заеду завтра утром: сейчас слишком вареная.
Так непривычно было возвращаться в Москву: без детей я чувствовала себя здесь слишком одиноко. Теперь почему-то так. Пора взять себя в руки: именно на это брала перерыв, оставаясь в Варне. Но все заканчивается, даже терапия «никаких мужчин».
Спала как ни странно хорошо и спокойно. Мне ничего не снилось и ни о чем дурном не думалось. Время все-таки лечит, как и хороший плотный завтрак с вкусным кофе из кофейни прямо в доме. В холодильнике на моей кухне мышь повесилась.
К свекрови я приехала в одиннадцать часов. Мерседес Адама Данияровича тоже здесь. Не думаю, что он приехал исключительно «бывшую» жену проведать: дело, вероятно, серьезное. Честно, я пыталась анализировать, но не могла представить Его… Стоп!
Я застыла, не донеся палец до звонка. У Него есть имя. Я должна снова научиться произносить его без страха, ненависти и обиды. Ровно. Я не смогу улететь на луну и забрать туда детей. Он… Марат тем более на свой яростный Юпитер не снарядит ракету. Значит, нужно как-то жить и договариваться. Главное, чтобы запомнил — следующее нападение на меня может закончиться трагически. Больше не позволю и терпеть агрессию не стану.
Я нажала на кнопку видео-домофона.
— Мама Жанна, — она встречала меня, чуть ли не
— Поля, спасибо, что приехала, — она крепко обняла меня и повела в дом. В гостиной стоял смурной старший Загитов. Мне показалось, что он, импозантный и крепкий мужчина для своего возраста, осунулся и постарел. От былой молодецкой удали, которую демонстрировал на празднике по случаю рождения близнецов, не осталось и следа. На лице отражение глубоких забот: тревожные складки морщин и потухший взгляд.
— Здравствуй, Полина, — поздоровался Адам Даниярович. — Спасибо, что прилетела. Не думал, что после всего, что наш сын… — он сжал руку жены, показывая, что Марат именно «их». Что они всегда будут связаны через него. — Что ты откликнешься.
— Мама Жанна, объясните, что происходит? Вы плачете… Что с Маратом?
— Не знаю. Он ничего не говорит. Он вообще видеть никого не хочет. Всех пос… — закрыла лицо руками.
— Послал, — сухо закончил за нее Адам Даниярович.
— Что значит послал? Почему? — спросила, но сама уже догадывалась. Наша последняя встреча могла стать спусковым крючком для Марата? Я не знала точно, но возможно…
— Жанна волновалась, что Марат неожиданно пропал. — начала Адам Даниярович. — Попросила проверить, не вернулся ли в Москву. Я приехал к вам домой, — произнес на автомате. — Марата застал, только не узнал. Он велел мне убираться, — даже до челюсти дотронулся. — Полина, что с ним случилось? Мы не понимаем. Он не в себе.
Я молчала. А что мне говорить? Что в пылу ярости их сын чуть не изнасиловал меня? Что разбила ему голову и грозилась выпрыгнуть в окно, если не исчезнет. Вот он и пропал: не физически, а морально. Загитов, поднявший руку на родного отца, это какой-то другой Марат.
— Я же тоже к нему поехала… — мама Жанна тяжело вздохнула. — Ох, Поля. Никогда его таким не видела. Никто ему не нужен: ни родители, ни дети, ни друзья, ни работа. Да там вообще… — посмотрела на меня извиняющимся взглядом. — Знаю, неприятно тебе сейчас будет, ты прости, что говорю, но как же… Это же тоже внук, да совсем один остался, не нужный…
— О чем вы, мама Жанна? — хрипло спросила, но догадка обожгла сознание. Неужели уже родился? А почему один? Почему не нужный? Мать же есть? Неужели отказалась от младенца?
— Я когда к вам приехала: Марат… Он пьян был и злой такой, совершенно чужой. Ему позвонили, и я услышала только, что ему плевать и на мать, и на сына. Я телефон выхватил, расспросила врача: у него контакты Марата как отца были. В общем, девушка та, случилось с ней что-то, я точно не знаю… Ребенка спасти смогли, только один он совсем. Нам никто не отдаст, а Марату и не надо…
— Ох… — только и выдохнула, затем медленно в кресло опустилась. Голова кругом. Марат. Камилла. Младенец. Я часто думала, что буду чувствовать, когда этот ребенок родится. Все-таки сын моего мужа. Внутри странное ощущение освобождения: узел зрел, закручивался, сдавливал внутренности, а сейчас развязался. Все, ружья выстрелили, и мы остались живы. Никто не умер. Что не убивает делает нас сильнее. Жизнь продолжается.