Мой палач
Шрифт:
Аня топчется возле Лизы, сжимает перекинутую через плечо пляжную сумку и, кажется такой потеряной, что мне хочется подойти и спросить в чем дело.
– Может, у нее зона бикини волосатая, - хихикают над ухом.
– Знаешь же, она в каком-то закрытом пансионе училась. От Минобороны, типа элита. У маминой знакомой дочка там учится. И у них даже тумбочки проверяют, бритвы и эпиляторы, ничего такое нельзя. Она точно волосатая.
Смотрю на Аню и мне еще жарче становится, я-то помню, гладкий лобок и мягкий пушок в промежности, и запах,
– А еще она парней шугается, - продолжают эти сплетницы мыть кости моей маленькой.
– Сейчас живет у отца, и у нее там какая-то нянька, постоянно с ней, даже уроки у нее проверяет.
Поворачиваюсь на девушек.
Обе плюхнулись на расстеленное на песке покрывало, сверкают попами в черных стрингах и заливисто смеются. Этим доморощенным стервам невдомек, что полураздетые тела наблюдать скучно, это убивает фантазию, и остается банальное желание засадить по самые гланды. Мужчинам нравится скромность, и это не миф, впервые раздеть ее в спальне, уложить в кровать и смотреть на то, что под одеждой было скрыто, трогать - это почти секс.
– Даш, позови к нам сестру Антона, - просят эти язвы подошедшую одноклассницу.
– Поржем хоть.
Вся троица смотрит на Аню. Та рассеянно топчется в сторонке, не знает, куда присесть. Мнет платье, не снимает.
Она же трусики в лесу потеряла, нет у нее купальника.
Даша, виляя бедрами, идет к ней. Что-то говорит, смеется. Аня доверчиво улыбается. Неуверенно шагает в нашу сторону.
Мне не надо вмешиваться, это все девичьи глупости, но я хмурюсь. Аня старше на пару лет, умнее этих куриц в десятки раз, но не приспособлена совершенно, к обществу, к людям, она домашний цветок, такую обижать тоже самое, что ребенка.
Они подходят ближе. И я вижу. Как Даша, с хитрым выражением лица, словно случайно, выставляет ногу вперед.
Аня запинается, выбросив вперед руки летит на песок.
Два широких шага, и я оказываюсь рядом, подхватываю ее сзади, прижимаю к себе.
Она не видит, кто ее поймал, но утыкается носом мне в грудь, подножку почувствовала, и теперь жмется ко мне, как к защитнику.
Перевожу взгляд на девушек.
Начавшийся было хохот резко обрывается, они переглядываются. Наигранно весело решают, что пора идти и купаться и, через секунду, их ветром сдувает.
– Все нормально?
– пальцами касаюсь светловолосой макушки.
– Просто я неуклюжая, - Аня отталкивает меня, быстро вытирает глаза. Слабости своей стесняется, торопливо отходит.
– И купальник забыла дома. Зачем, вообще, на пляж поперлась.
– Чем выше мы взлетаем - тем меньше мы видим тех, кто не может летать, - цитирую ей.
– Они не могут летать. Вот и...
– Не надо меня успокаивать, - она огрызается, наклоняется и вытряхивает песок из босоножки.
– Я же не маленькая, обижаться на шутки.
Она смотрит на озеро.
А потом решительно стягивает платье.
Завороженный, взглядом скольжу по белому бюстгальтеру в цветочек, плоскому животу, сиреневым трусикам. Она громко хмыкает и разворачивается ко мне спиной. Отшвыривает платье и сумку. Шагает к воде.
Словно на цепь посадила, за ней иду.
Сейчас отличный момент. Все сказать.
Если она сама вспоминть не может.
Задерживаю дыхание и с головой окунаюсь в воду. Считаю секунды, на седьмой выныриваю и убираю налипшие на лицо волосы.
Мокрую кожу обдувает ветерок, и я с удовольствием запрокидываю лицо к синему небу.
Классно.
И не так жарко.
Медленно плыву вдоль берега, воду я обожаю, в пансионе у нас был бассейн и тренировки три раза в неделю, из всех занятий спортом это самое приятное, мое любимое, чувствую, как вода обволакивает тело и кажется, что кожа в те же секунды более упругой становится, и все подтягивается.
Неподалеку плещутся парни, брат с друзьями. Рядом вьются их одноклассницы, они барахаются в воде с громким визгом, обнимаются, вешаются на шею парням.
Хмуро смотрю на них.
Такое ощущение, что я с другой планеты прилетела, когда вокруг полно людей тоже можно быть одинокой, не понимаю, откуда в них столько злости, поставить подножку, чтобы я на глазах всего пляжа носом вспахала песок - это было очень обидно, подло, зло даже.
И все лишь потому, что я в обычной школе не училась, как они, будто бы я не человек теперь, и надо мной можно издеваться.
– Грустишь, Анюта?
– спрашивают за спиной, и я разворачиваюсь в воде.
Марк жмурится на солнце, по лицу стекают капли, он безолубо улыбается, в воде задевает меня ногой.
– И как ты решился зайти в грязную лужу?
– отплываю, срываю на нем испорченное настроение, - не дотерпел до следующих выходных, чтобы смотаться на приличный курорт.
– Здесь тоже неплохо, - скупо хвалит Марк искрящееся озеро, - вода теплая, кайф.
Невольно улыбаюсь в ответ, он так редко бывает таким - полностью расслабленным, беззаботным, без выражения глубокой задумчивости на лице, словно ежесекундно решает, как спасти мир. Взглядом скольжу по его широким плечам, золотистой коже в россыпи капелек, от него за метр веет каким-то магическим жаром, словно вода его не студит, и он горяч, как солнце.
– У тебя бретелька сползла, - говорит Марк.
Смотрю на белую лямочку бюстика, упавшую с плеча и даже не краснею, впервые мужчина видит меня в нижнем белье, хоть я и скрыта по грудь водой, но я то знаю, что голая почти, так бесстыдно по самому центру пляжа стянула с себя платье и вошла в озеро без купальника.
И мне эта смелость очень понравилась.
Поднимаю глаза, он смотрит неотрывно, куда-то в область моей шеи, тональный крем наверняка смазался, и он видит красные пятна.