Мой персональный миллионер
Шрифт:
Сначала я решил одеть ребёнка в платье — пусть предстанет перед дедом во всем блеске, но посмотрел на размахивающее конечностями дитя, потом на платье с миллионом пуговок и отказался от этой идеи. Сойдут кофточки и колготки. Причём эта кофточка уже почти высохла, осталось надеть колготки. Я закатал рукава. Ещё раз покормил Соню — на всякий случай. Потом засунул одну её ножку в штанину. Получилось! Потом засунул другую. Все бы хорошо, но за это время она освободила первую. Через пять минут подобной пытки я решил, что вовсе не обязательно одевать и колготки. Достаточно носков,
Соня стала похожа на колобок с головой в смешной шапке. Зато не замерзнет. Мало того — в одеяле ребёнку нравилось, он снова уснул. Я вспомнил про Сатану, обновил корм и воду в мисках. Нашёл ключи от квартиры. Теперь нести Соню на руках было не так страшно — даже если упадёт, ничего с ней в этом пушистом коконе не случится.
Ком одеяла с ребёнком с трудом влез в автомобильную люльку, которая так и стояла в машине. Пробок почти не было, даже на выезде из города, и до резиденции деда я добрался в рекордные сроки. Впрочем, старался не нарушать ни правила, ни скоростной режим. Помнил — со мной ребёнок. Мало того, что чужой, так ещё и очень хрупкий.
Жильё деда впечатляло. В детстве оно казалось мне волшебным замком: занимало огромную площадь с личным прудом и практически девственным лесом, а в большом парке имелось множество потайных мест. Прекрасное поместье. Я провёл все детство здесь, надеюсь, и Соне понравится.
Мне открыли ворота, и я въехал, деду сразу сообщили о моем приезде. Дом впереди светился огнями, хотя дед жил один, если не считать нескольких слуг — на коммунальных платежах здесь тоже отродясь не экономили. Меня встретила Надежда Павловна, округлила глаза при виде ребёнка в моих руках.
— Проходите, Герман, — улыбнулась она. — Михаил Степанович сейчас спустится.
Я прошёл в гостиную, положил Соньку на диван и подпер подушкой, чтобы не свалилась. Надежда Павловна ушла за кофе. Я бы выпил чего покрепче, но я ещё за прошлую машину страховку не получил, эту по пьяни потерять очень не хотелось. Дед все тянул. Сонька начала ерзать.
— Здравствуй, Герман, — наконец, вошёл он.
Я вздохнул с облегчением. Сейчас меня спасут: я помню, что у экономки уже есть внуки — слышал краем уха. И меня спасут, и Соньку спасут.
— Дед, я женился, — без прелюдий обрадовал я. — А это вот твоя внучка. Знакомься — Соня. Правда, спать не любит.
Дед хмыкнул, приподнял кустистые брови, шагнул ближе и рассмотрел принесённый мной кулек.
— И правда — ребёнок, — согласился он. — Живой.
— Так вот, — продолжил я. — Соня живая. И я крайне заинтересован в том, чтобы она была живой как можно дольше, но у неё мама заболела — моя жена, то есть, а я с ребёнком не справлюсь. Можно, я его Надежде Павловне оставлю? Пока не придумаю, как дальше быть.
Сонька закряхтела и заерзала ещё сильнее, забарахталась изо всех сил. Одеяло зашевелилось и разъехалось во все стороны. Девочка предстала во всей красе. Описанной кофточке, криво надетом памперсе, носках и шапке. Сжала кулачки — я затаил дыхание, это мне было уже знакомо. И пукнула. А потом ещё раз. Дед хмыкнул. Надежда Павловна маячила за его спиной и поглядывала на ребёнка через его плечо.
— Теперь ты понимаешь, что ей со мной нельзя? — уныло закончил я.
Дед посмотрел на экономку. Та поняла без слов, и вскоре появилась с бокалом виски. Я завистливо вздохнул и одним глотком допил свой кофе.
— Внук, — сказал, наконец, дед. — Я рад, что ты остепенился. И даже хм… внучку мне организовал. Я даже с удовольствием повожусь с ней. Когда ты привезешь её в выходные. На час.
— Но…
— Сейчас ночь. Завтра рабочий день, который, я надеюсь, ты не пропустишь. У Надежды Павловны есть свои обязанности. А у тебя, насколько я знаю, есть миллион. Найми няню.
Я устало плюхнулся на диван возле Соньки. Та засунула свой кулак в рот. Хорошо ей: что ни происходит — все равно, лишь бы покормили и подгузник поменяли. А мне мучайся. Я посмотрел ещё раз на деда. Он покачал головой.
— Надежда Павловна, — попросил я. — Вы хоть помойте её. Я сам боюсь. А она вроде снова обкакалась…
Экономка, не глядя на деда, забрала ребёнка — очень ловко и совсем без страха, прихватила сумку с вещами и ушла. Вернулась через полчаса с чистой, красиво одетой и даже не плачущей Соней.
Глава 10. Лида
Я спала, и во сне удивлялась — почему Сонька не плачет? Давно уже должна была проснуться. На грудь мне страшно давило, может, Сатана на мне уснул? Я, наконец, разлепила глаза. Белый потолок был очень далеко — в моей квартире потолки такой высотой похвастать не могли. Заворочалась и сформировалась мысль — я не дома. Захлестнул липкий невыносимый ужас. Соня где?! Я с трудом повернула голову — от руки тянулась трубка капельницы. Больница, блядь!
Я как смогла быстро встала с постели, в голове звенело, ноги заплетались. На спинке кровати увидела свой халат, на полу — тапочки. Мои тапочки! Я, поморщившись, выдернула иголку из вены, накинула халат и вышла в коридор. Бабушка, лежавшая со мной в одной палате, кричала что-то вслед, но я не расслышала из-за звона в ушах. До поста медсестры добиралась лет сто, не меньше. Деловитая девушка в белом колпаке увлеченно заполняла бумаги. Меня увидела — удивилась.
— Полушкина! Вы зачем встали? Вам лежать нужно!
— У меня ребёнок дома один, — выплеснула я свой ужас. — Где моя обувь? Я поеду…
Силы оставили, я тяжело опустилась на стул. Не знаю, как я сюда попала, и как доберусь домой. Знаю только, что это нужно сделать. А все остальное неважно.
— Никуда мы вас не отпустим. Ещё даже обхода не было! Вам ещё анализы сдавать. А ребёнок ваш с мужем, он уже три раза звонил, спрашивал, когда вы проснетесь.
— Какой ещё к черту муж? — удивилась я. Неужели Гришка явился?
А потом посмотрела на свою руку. Осторожно, со страхом — на безымянном пальце кольцо. Белое золото, три прозрачных камушка — по краям совсем крошечные, посередине — покрупнее. Ужас!