Мой псих
Шрифт:
— Это ты называешь «не одета»? — насмешливая улыбка покривила его губы, но не коснулась глаз.
Мне казалось, что ванна здесь гораздо больше. И намного меньше, чем мне хотелось бы сейчас. С единственным выходом, который сейчас был перегорожен разъяренным мужчиной передо мной, совсем крошечная. Заметив упавшую на пол одежду, он ухмыльнулся еще шире и стал наступать на меня, заставляя пятиться назад, пока я не уперлась в консоль умывальника. Подойдя вплотную, он подхватил меня за талию, легко поднял и усадил. Я задохнулась уже не от страха — от ужаса, сжав колени изо всех сил. Но он отпустил меня, расположив
— Мне нужно оставить засосы на всем твоем теле, чтобы ты, наконец, поняла?
— Поняла что? — даже для меня мой голос был слишком дрожащим!
— Ненавижу, когда трогают то, что мне принадлежит.
— Но я не ваша вещь…
Он прикрыл на мгновенье глаза, словно для того, чтобы уложить мои слова в своей голове, ему потребовалось усилие.
— Это ты так думаешь.
— Это правда.
— Ты слишком поздно так решила. И сама виновата в происходящем.
— Вы все время обвиняете меня. Но я ничего не делала! — несправедливая обида придала моему голосу силу, но он тут же схватил меня за шею сзади, приближая мое лицо к своему.
— Если я тебе так не нравлюсь, зачем сделала так, что ты нравилась мне?!
Я испуганно смотрела в его глаза, не понимая, что он сейчас сказал. В каком смысле нравлюсь? Что он говорит?
Меня отпустили так резко, что я покачнулась. Уже на пороге он бросил через плечо:
— Не разговаривай больше с Тао. Я предупреждаю последний раз.
31 глава
— Госпожа Ши, меня просили передать, что господин не будут сегодня ни обедать, ни ужинать.
Голос моей помощницы, такой спокойный и словно из другой обыденной жизни, немного привел меня в себя. Сидя на полу в ванной, я осмотрелась. Оказывается, я так долго тут просидела, что нога затекла. После того, как хозяин ушел, я просто не устояла на ногах, попытавшись спуститься и привалившись головой к консоли раковины, сама не знаю, о чем думала столько времени. Все тот же замкнутый круг. Рваные обрывки мыслей и эмоции вырвали меня из реальности на некоторое время. Такие американские горки не по мне. Медленное скольжение, а потом резкий срыв и встряска, которых я не выдерживала уже. И совсем скоро мне снова придется встретиться с ним. И что это будет на этот раз?
Оказывается, нога не столько затекла, сколько болело место ушиба. Еще одна отметина на моем теле, оставленная им, глядя на фиолетовый кровоподтек, подумала. Так от меня скоро совсем ничего не останется.
День прошел в рабочей суете, на которую я немного отстранено смотрела, потому что никак не могла себя взять в руки.
А когда собралась возвращаться к себе, мне сказали, что хозяин просит принести чай в свой кабинет. Предчувствие тут же кольнуло — он никогда так поздно ничего подобного не делал. Отказаться и послать кого-то вместо себя я уже не могла, мои помощницы ушли домой.
Хозяин даже не поднял головы, когда я вошла. Но едва я поставила поднос, оказался рядом.
— Оставь, — он толкнул меня на диван, вынуждая сесть.
Я еще и рта раскрыть не успела, а он уже улегся, устроив голову на моих коленях.
— Прежде чем ты начнешь дергаться и злить меня, предупреждаю — у меня очень важная работа, но я слишком устал. Мне нужно поспать хотя бы час, — заявил он, закрывая глаза.
— Это не обязательно делать так!
— Обязательно. Я почти не спал из-за тебя. Это твое наказание.
— Почему?! Что я сделала?
Он коротко вздохнул и повернулся на спину, глядя на меня снизу вверх.
— Думал, как наказать всех тех, кто пялился на тебя вчера. Обязательно было быть такой красивой?
Я дар речи потеряла от такого заявления. Что же за бред в его голове?!
— Не могу забыть, как хорошо отдохнул в прошлый раз, — сказал он, потеревшись затылком об меня так, словно на подушке поудобней устраиваясь, и закрывая глаза. — Поэтому просто помолчи, пока я сплю.
Скрестив руки на груди, он закрыл глаза. Я сидела, не зная, что делать. В очередной раз! Он делает все что хочет, а я теряюсь, оставляя все на самотек. Меня будто не слышат, как громко я бы ни кричала. Просто ведут туда, куда вздумается, и с каждым днем поводок все короче и туже.
Глядя на его спокойное лицо, пыталась угадать, действительно ли он заснул или просто притворяется. Обычно он не такой — даже улыбаясь и любезно с кем-то разговаривая — он как стена непроницаемая и непрошибаемая ничем. А когда злится… Когда злится он страшный. Потому что это не просто всплеск эмоций. За ними чувствуется, или скорее не так… Возникает твердая уверенность, что он способен сделать все что угодно. В таком состоянии для него правил нет. Только желания — голые и яростные.
— Не смотри на меня так пристально, — вдруг сказал он и перевернулся на бок, затылком ко мне.
Я замерла испуганно. Как он узнал? Даже не дрогнули ресницы. Дыхание еле слышное, но ровное и глубокое, как будто действительно спит. Тяжелый… Я сдвинула немного ступню, чтобы ногам стало немного легче, но он тут же открыл глаза.
— Что это?
Вопрос застал меня врасплох. Я думала, он сейчас начнет мне выговаривать за то, что не даю ему спать. Растерянно глядя на него, я не могла понять, о чем меня спрашивают, а он быстро скатился с дивана и уже сидел на коленях передо мной, глядя куда-то вниз. Взяв мою ногу, рассматривал даже через чулок видимый синяк.
— Что это?!
— А вы как думаете? — я разозлилась в одну секунду! Что это за манера притворяться, словно не сам в этом виноват?!
— Это сделал я?
Он не поднимал головы, я не могла понять, о чем он думает. Злость погасла так же быстро, как вспыхнула. Я попыталась убрать ногу, но он тут же её перехватил и, сдернув туфлю, поставил её себе на колено.
— Это сделал я?
Он что, правда не знает? Это вопрос, требующий от меня ответа?
— Да.
А потом он наклонился, приподняв мою ногу. Я испугалась, потому что юбка стала задираться и, вцепившись в подол двумя руками, прижала ее к сидению между ног, не желая демонстрировать белье. Но тут же забыла обо всем, потому что он поцеловал кровоподтек. Очень осторожно. А потом еще и еще. Я забыла, как дышать. Но и этого ему показалось мало. Легко, словно совсем без усилия, он порвал чулок, обнажая кожу. Послышался такой звук, словно он судорожно вдохнул сквозь сжатые зубы. Словно это ему было больно, а не мне.