Мой пылкий рыцарь
Шрифт:
— А вот и ты, — протяжно произнес Джастис вслед кузену, который уже начал подниматься по лестнице, намереваясь поскорее скрыться от любопытных глаз. — Что-то рановато ты укладываешься спать…
— Я иду в спальню, чтобы вымыть руки после конюшни, — объяснил Гейбл, сверля кузена недовольным взглядом, что, впрочем, не произвело на Джастиса никакого впечатления.
— Боюсь, ты выбрал не ту спальню, если хочешь залечить свои душевные раны и снова стать нормальным человеком. В последнее время с тобой стало невозможно разговаривать!
— Попридержи язык, кузен! Я не намерен
— У меня и в мыслях не было оскорблять моего глубокоуважаемого кузена.
— Я имел в виду не себя, и ты прекрасно это знаешь.
Джастис прислонился к перилам и покачал головой:
— Не понимаю, чего ты злишься. Не похоже, что она отвергла тебя.
— Ты не можешь знать, что происходит между мной и Эйнсли.
— Подробности, конечно, мне не известны. Но я ведь не мальчик, который еще ни разу не любил или не желал женщину. Кроме того, мне кажется, я достаточно хорошо знаком с Эйнсли Макнейрн. Если она один раз пустила тебя к себе в постель, то вряд ли теперь откажет. Это ты ее избегаешь, только непонятно почему.
— Разве ты забыл, что она пережила по милости леди Маргарет?
— Ни в коем случае! Но ведь прошла уже неделя, кузен. Эйнсли поправилась. Собственно говоря, для того, чего ты от нее хочешь, она была здорова уже на следующий день. Ты сам говорил, что в отличие от знакомых тебе леди Эйнсли обладает сильной волей и несгибаемым характером. Так почему же ты обращаешься с ней как с хрупким цветком? Я высоко ценю твою деликатность, но, на мой взгляд, пора положить ей конец. И так думаю не только я, но и все твои слуги и домочадцы.
— Мне жаль, что в последние дни я был не слишком приятным собеседником, — язвительно заметил Гейбл.
— Вот так-то лучше, — намеренно не заметив иронии, проговорил Джастис. — Слуги и горничные уже прячутся от тебя по углам. Я буду рад успокоить их, а то они думают, что их хозяина подменили.
Выругавшись, Гейбл начал подниматься по ступеням. Он сознавал, что в последние дни и впрямь вел себя несдержанно, но не предполагал, что дело зашло так далеко, как намекал Джастис. «Но ведь кузен не стал бы без причины говорить об этом», — подумал Гейбл. Значит, ему все-таки не удалось скрыть свои чувства… Погруженный в невеселые размышления, Гейбл вошел в спальню и начал счищать грязь с одежды.
Приведя себя в порядок и задержавшись еще на минуту, чтобы хлебнуть вина, Гейбл решительно направился к Эйнсли. Сделав вид, что не заметил, с каким облегчением поспешил оставить свой пост отпущенный им страж, рыцарь вошел в спальню. Девушка приподнялась на постели и одарила его робкой улыбкой. Гейбл вздохнул, вошел и запер за собой дверь.
— Эйнсли, скажи прямо — считаешь ли ты ошибкой то, что произошло между нами? — напрямик спросил он.
— Нет. — Догадываясь по взгляду Гейбла, зачем он пришел, девушка покраснела. — Я никогда не совершаю ошибок, — добавила она и приветливо улыбнулась.
— Я рад, что ты так думаешь, хотя это звучит слишком самоуверенно.
— Даже очень.
Широко раскрытыми глазами Эйнсли следила за Гейблом, который направился к ее кровати, по пути срывая с себя одежду. Она
В следующее мгновение Эйнсли захватила безудержная страсть. Руки и губы Гейбла были повсюду, разжигая в ней неистовый огонь. Крик восторга сорвался с губ девушки, когда он вошел в нее, и тут же сменился удивленным вздохом, когда она почувствовала, что он недвижим. Изумленная и испуганная, она раскрыла глаза и увидела раскрасневшееся лицо Гейбла. Что выражал его взгляд, она не поняла.
— Я сделал тебе больно, — прошептал он хрипло.
У Эйнсли отлегло от сердца. Значит, он ведет себя так просто потому, что боится причинить ей боль! Она тихонько рассмеялась и прижалась к нему, чувствуя, как все ее тело сотрясается в предвкушении любовного соития.
— Глупый, — прошептала она с нескрываемой нежностью и лукаво добавила: — Уж не забыл ли доблестный владелец Бельфлера, как управлять своим мечом?
В ответ Гейбл рассмеялся и начал тоже двигаться.
Вскоре страсть, охватившая обоих, заставила забыть обо всем. Эйнсли прильнула к любовнику, стремясь утолить желание, томившее ее уже несколько дней. Когда кульминация любовного экстаза захлестнула девушку, она изо всех сил прижалась к Гейблу, выкрикивая его имя. Его страстный ответный возглас отозвался музыкой в сердце Эйнсли. Достигнув вершины наслаждения, Гейбл расслабился в объятиях Эйнсли.
Наконец он осторожно высвободился из ее рук. Впервые за много дней Эйнсли почувствовала себя счастливой и умиротворенной. Даже когда Гейбл собственноручно выкупал ее, она не смутилась.
— А ты почти совсем поправилась, — произнес Гейбл, поднося ее руку к губам.
— Собственно говоря, не так уж сильно я была больна, — отозвалась Эйнсли, радуясь, что ее кожа не кажется возлюбленному слишком грубой.
— Какое счастье, что погода наладилась и я наконец избавился от леди Маргарет и ее коварного папаши! Интересно, с какими лицами они в следующий раз встретят меня при дворе?
— Не важно, с какими, главное — сам смотри им в лицо и не подставляй спину. Помни, что я тебе говорила! — наставительно заметила Эйнсли.
— Обещаю не поворачиваться к ним спиной. — Он привлек ее к себе и зарылся лицом в густые шелковистые волосы. — Как долго я ждал этого!
— А я уже начала думать, что ты переменился ко мне…
— Что ты! Просто решил быть деликатным.
— А теперь считаешь, что хватит?
— Джастис говорит, что еще немного деликатности — и я распугаю всех своих пажей и горничных. — В ответ на искренний смех Эйнсли Гейбл тоже улыбнулся. — Эта чертова деликатность чуть вконец не испортила мой характер. Я уже начал на людей бросаться! Шутка сказать — лежать ночью в холодной постели и мечтать о том, где я хотел бы очутиться…