Мой самый-самый...
Шрифт:
– Какая забота о моих возможных кавалерах, - не удерживаюсь от колкости.
У Сашки на это в улыбке хищно дергается верхняя губа, но вслух не комментирует мой выпад.
– И кладовка слишком большая. Зачем мне такая?
– делаю вид, что и этот намек не поняла.
– Для спортивного инвентаря...Мало ли...Что там будут за кавалеры, да, Лиза? Заботиться, так до последнего...
– Еще одного с горой спортивного инвентаря я не переживу, наверно, - бормочу тихо и подвисаю в Сашкином глубоком взгляде. Тону.
– Еще замечания?
– Саша наклоняется ближе, почти касаясь носом моего лица.
Алиска резко встает из-за стола, унося пустую тарелку из-под хлопьев.
– Я наверх!
– сообщает нам громко из какого-то другого измерения.
В гостиной раздаются ее удаляющиеся шаги. Кровь приливает к лицу, и почему-то к глазам подступает влага.
– Саш, это правда классный подарок, - признаюсь, - Спасибо. Я просто в шоке, насколько все так, как я хочу. Ну...не считая громадной кладовки, конечно.
Смеется и качает головой, выдыхая.
– Бля, я волновался на самом деле, - Сашка зажимает на секунду пальцами переносицу и снова смотрит на меня, теперь уже расслабленно и нагло улыбаясь, - Если бы ты сейчас начала возмущаться, что в этом ужасе жить не будешь, как бы я приступил к следующей части, что говорю, ты особенная для меня. И я почему-то помню даже такую ерунду, как понравившиеся тебе у кого-то в гостях обои.
– Боже, а я- то думала, где я эти огромные пионы на стене видела, - смеюсь нервно и счастливо, прикрывая лицо ладонями, - Точно, у Кузнецовых.
– Да, но тогда я был к пионам в своей спальне не готов, - Сашка тоже улыбается, обнимает меня за шею и целует в висок, - С восьмым марта, Кисуль.
– Спасибо, Саш.
39. Лиза
39. Лиза
– Ребят, спокойной ночи.
Целую засыпающую уже Алиску, подхожу к Левке и чмокаю его в прохладный лоб, гладя светлые как у отца волосы. Сын еще бледный и слабый словно котенок, но из больницы его сегодня уже отпустили.
Оказывается, когда я разговаривала утром с Алиской о том, что она видела в спальне, Сашка в это время не только звонил прорабу, чтобы завтра встретиться в новой квартире и обсудить ремонт, но и дозванивался до Левкиного врача.
– О, а я думала, ты просто слился с разговора, и сидишь там наверху – ждешь, когда все разрулю я, - призналась я мужу, узнав, какую бурную деятельность он развел с самого утра.
Лютик на это провел рукой, вороша волосы на затылке, и хитро посмотрел на меня исподлобья.
– Честно говоря, и это тоже. Все что я могу взять на себя, я без проблем возьму, Кис, но…
Он наклонился ко мне и горячо зашептал в самое ухо:
– Я не горю желанием объяснять девочке- подростку, почему при любой возможности пытаюсь выебать ее мать.
Оттолкнула его от себя, рассмеявшись и покраснев. Встретились взглядами, в груди будто в джакузи бурлило. Вроде бы уже день, ночь прошла, реальность уже должна захватить, прогнать этот сладкий морок, а он все не проходил.
Настолько меня сильно пленило это чувство давно забытой легкости, окрашенной эротическим подтекстом, что секундами я уже начала думать «А почему нет?».
Зачем нам эти проверки, расстояние?
Я люблю его, он любит меня. Это ведь главное? Как-нибудь разберемся…
Измены, ссоры – ничего не забылось, но потускнело и уже так не трогало.
Да, было, да…
Но, как любит говорить Саша, надо ведь дальше жить.
Из турбазы мы выдвинулись сразу после обеда. Хоть назавтра и было запланировано празднование Галиного дня рождения, на который мы собственно и приехали, но, учитывая обстоятельства, нас никто задерживать не стал.
По пути забрали Левку из больницы, приехали в нашу маленькую уютную квартирку, помнящую нас с Сашкой еще двадцатилетних. Заказали гору еды в итальянском ресторане, мальчишки сели играть в новую игру на плойке, что-то про викингов и Вальхаллу. Сашка с Левкой утонули в креслах – мешках, мы с Алиской, раскидав подушки прямо на полу, устроились у их ног, как дружная команда болельщиц. Алиска периодически выпрашивала у Сашки джойстик себе, когда были не слишком сложные моменты и не надо было драться, а же просто тянула по маленькому глотку белое вино, щедро разбавленное льдом.
И мне было так хорошо.
От смеха своих детей, от давно знакомой обстановки, от вкусной еды, от будоражащего тепла Сашкиного бедра, к которому я будто случайно прижалась головой. Вино – это прекрасно, но я пьянела не от него.
Укладываться стали далеко за полночь. И впервые я не стала стелить мужу в детской. Лева с Лизой смотрели на нас горящими глазами, полными надежд и вопросов, но никто не собирался им ничего объяснять.
Вот так, дети, мама с папой уже взрослые и делают, что хотят.
И все же это было нервно, я вся как струна натянулась, ожидая допроса с пристрастием, пока награждала своих мелких поцелуями перед сном. Но они так и не стали ничего говорить.
И потому я сейчас, выдыхая с облегчением, закрываю дверь в их комнату и иду на кухню долить себе в бокал остатки вина. Из ванной доносится мерный шум воды – Саша моется в душе. Выключаю везде свет, квартира погружается в густой полумрак. Выкидываю допитую бутылку вина в мусорку и с наполненным бокалом направляюсь в спальню.