Мой суженый, мой ряженый
Шрифт:
Впервые за последние недели Женя стала спать спокойно и крепко, есть с аппетитом и даже сократила часы пребывания в библиотеке. Мать сразу оценила произошедшие с ней перемены, повеселела, стала расхваливать Любу — вот, дескать, какой она тонкий психолог, решила проблему одним махом.
Сама Люба позвонила в среду вечером.
— Женюра? Тебе привет от Санька. Он просит дать номер твоего мобильника.
— Ни в коем случае!
— Вообще-то, я уже дала, — виноватым тоном призналась Люба, — так что жди звонка.
— Любка, ну что ты за человек! — взорвалась Женя. — Зачем мне нужен ваш Санек? У меня
— Не преувеличивай, пятнадцать. И вообще, Санек не такой, как другие. Я бы с радостью согласилась побыть на твоем месте.
— Вот и будь.
— Извини, — с завистью в голосе проговорила Люба, — я его настолько не интересую.
— Сочувствую. — Женя положила трубку.
Вскоре, действительно, позвонил Александр.
— Привет, Жень. Узнала?
— Да. Люба меня предупредила.
— Вот глупая! А я хотел сделать тебе сюрприз.
— Саш, ты не забыл, что это сотовая связь? У тебя деньги лишние?
— Мне на тебя денег не жалко. Ты что завтра вечером делаешь?
— Учусь.
— Понятно. А на хор придешь в пятницу?
— Приду.
Санек заметно повеселел. Они перебросились еще парой фраз, затем Женя отключила телефон. Она уже понимала, что в лице Санька обрела стойкую помеху к сближению с Карцевым. Трудно вообразить себе более разных людей, чем они: Санек по женской части — король, победитель, он и не предполагает, что может иметь соперников, тем более таких, как Женька. А Карцев… да он, пожалуй, и не подойдет к Жене, пока возле нее вьется этот ловелас.
Как она предчувствовала, так и вышло. Санек весь четверг слал ей эсэмэски, а в пятницу, едва Женя перешагнула порог зала, был уже тут как тут: улыбался, острил, сыпал комплиментами — словом, проявлял себя по полной программе. Карцев маячил где-то в отдалении, его отделял от Жени могучий торс Санька. Люба неотступно торчала рядом, от ее бесконечной болтовни и смеха у Жени даже голова начала болеть. То же происходило и в перерыв.
Женя с трудом дождалась второй половины репетиции — и, улучив момент, когда дирижер замешкался, быстро оглянулась назад. Взгляд ее, как и в прошлый раз, тут же столкнулся с сосредоточенным и пристальным взглядом Карцева — тот смотрел на нее в упор, будто знал, что когда-нибудь она обернется к нему. Женя чуть помедлила, надеясь, что он что-нибудь скажет, но Карцев молчал. Лицо его было по обыкновению пасмурным и отстраненным, на нем не возникло ни намека на улыбку.
В отношениях с парнями Женя никогда не отличалась робостью, запросто могла первой подойти к кому угодно, начать разговор. Но сейчас что-то мешало ей, лишая уверенности и естественности. Она чувствовала себя стесненно и неловко, точно подросток. Так ничего и не добившись, она отвернулась обратно к дирижеру и преувеличенно внимательно уставилась в свою партию.
В довершение ко всему по окончании репетиции Санек, воспользовавшись Жениной растерянностью, стал напрашиваться ей в провожатые. Она попыталась, было, отказаться, но тут на нее насела Люба, и вдвоем они быстро сломили ее сопротивление. Санек довел ее до самого дома, и Женя видела, что он увлекся не на шутку: глаза у парня блестели, он смотрел на нее, не отрываясь, кивая на каждое слово. Руки не распускал, чувствуя, что встретит отпор, лишь пару раз, как бы невзначай, коснулся ее волос.
«И
Они немного постояли у подъезда, затем она решительно попрощалась и ушла. Дома ее встретила мать.
— Кто это с тобой был?
— Ты что, подглядывала? — удивилась Женя.
— Нет. Просто выглянула в окно, смотрю, вы стоите. Какой красивый мальчик, просто картинка. Где он учиться?
— В МАИ.
— Твой ровесник?
— Кажется.
— Женюша, почему такой недовольный тон?
— Потому что мне неинтересно его обсуждать.
— Вот как? — Ольга Арнольдовна покосилась на дочь в недоумении. — А я думала, у вас начался роман. Этот паренек тебе очень подходит.
— Откуда ты можешь это знать? — Женя вздохнула и принялась расчесывать перед зеркалом спутавшиеся волосы.
— Рост хороший, комплекция. Лицо открытое. Видно, что человек достойный.
— Мамуль, я и не знала, что у тебя такое бесподобное зрение, — язвительно пошутила Женя, — так много увидеть с третьего этажа!
— Мать и с пятого этажа увидит то, что касается ее ребенка. Впрочем, тебе этого не понять. — Ольга Арнольдовна обиженно поджала губы. — Ты у меня скрытная, упертая. То ли дело Любочка — вся, как на ладони. Нет с ней никаких хлопот, одно удовольствие.
Женя ласково обняла мать, поцеловала ее в ухо.
— Ну, мамуль, не сердись. Я же не виновата, что уродилась не такой, как Любаня. Есть ведь у меня какие-то положительные стороны.
— Есть, конечно, есть. — Ольга Арнольдовна улыбнулась, с нежностью глядя на дочь. — Скажи хоть, как его зовут, и я отстану.
— Александр. Саша.
— Как моего деда. Замечательное имя.
— Хорошо, хорошо, замечательное. И сам он замечательный. А ужинать мы будем по этому поводу, или как? Ксенофонт, кстати, тоже голодный. — Женя со смехом указала на кота, в ожидании сидящего у порога кухни.
— Что ж, пошли ужинать, — согласилась мать.
7
Весь следующий месяц, а за ним и другой, Женя на репетициях регулярно играла в гляделки с Карцевым, и так же регулярно проводила все перерывы в обществе Санька. Люба деликатно отделилась от них, и теперь они общались один на один. После хоровых занятий Санек неизменно провожал Женю домой, и в какой-то момент оказалось просто неприличным не пригласить его зайти.
Они пили чай в кухне, в обществе сияющей и любезной Ольги Арнольдовны, Санек обстоятельно рассказывал о своей учебе, о том, что после института решил поступать в аспирантуру, но одновременно с этим подыскивает какую-нибудь работу, чтобы не сидеть больше на шее у родителей. Ольга Арнольдовна с энтузиазмом кивала головой:
— Вот и моя Женечка такая же. Все должна успеть, нисколько себя не щадит.
Женя рассеянно помешивала ложечкой в чашке, и ей уже казалось, что все, что происходит, так и должно быть. Санек виртуозно вписывался в их с матерью спокойное и мирное сосуществование, он понимал и оправдывал все Женины поступки, готов был согласиться с любой ее идеей, все предсказать и предусмотреть заранее. Он даже чай любил пить с тремя ложками сахара — в точности, как Ольга Арнольдовна.