Мой учитель Лис. Тетралогия
Шрифт:
С этими мыслями, приведя себя в порядок, я быстро спустился вниз. Стол на двоих был сервирован в гостиной. Лёгкий, как положено по французским меркам, и обильный, как любят англичане. Улитки-эскарго, холодная телятина, мясо по-бургундски, тосты с огурцом, сыр с плесенью, масло из Йоркшира, бараний суп, хрустящие багеты, пастуший пирог по-ирландски, провансальский джем, английский чай со сливками и белое французское шабли позапрошлого года.
Примерно с полчаса мы были очень, очень заняты. Лично я набивал рот всем вперемешку, а Лис ел, как всегда, рассеянно, покалывал вилкой
— Сэр, что мы будем делать сегодня вечером?
— Хороший вопрос. — Мой учитель удовлетворённо развалился в кресле, вытянул задние лапы в мягких восточных туфлях. — Пожалуй, я склонен поболтать. Итак, мне взбрело в голову, что новоявленная миссис Штоллер настроена покинуть страну. Если она бросила законного мужа, так называемого сеньора Хулио Педро Гомеса, без развода выскочив замуж за почтенного владельца русских пекарен, то, знаешь ли, от неё можно ожидать всякого. Но Штоллер был у нас, и мы знаем, что он жутко боялся свою жену. Как я уже говорил, лучше сбежать с алмазами, чем с золотом или деньгами. А если мы вспомним, какую комнату заняли так называемые молодожёны, то сразу ясно: взлом магазинной стены состоится в самое ближайшее время. Поэтому мы и сняли помещение на три дня. Так что вопрос всего один.
— Можно угадаю? — хмыкнул я. — Что подадут на десерт?
— Всё проще, мой мальчик, вопрос в том, жив ли сейчас наш клиент?
Повисла неловкая пауза. Я понял, что веселюсь там, где не следовало бы, а мистер Лис прикрыл глаза, скрестив руки на груди. Он молчал, давая мне возможность и время для извинения.
— Простите, сэр.
— Ерунда, рано или поздно все мы скатываемся в пренебрежение к чужой смерти. Такова судьба юристов, врачей, адвокатов и полицейских. Некое очерствение души есть неотъемлемая часть нашей работы. Считается, что «близкие к природе» способны противостоять этому несколько дольше. Не знаю, не уверен, поэтому и не буду спорить.
Он вдруг резко встал, с хрустом потянулся и решительно обернулся ко мне.
— Подключи заряд к своим ботинкам. Rogatk’а вряд ли понадобится. Не думаю, что нас ждёт серьёзная опасность, тем не менее, пока ты был в своей комнате, я отправил телеграмму инспектору Хаггерту. Возьми мой саквояж, через десять минут мы выдвигаемся в наше временное жилище. И уж будь добр, не поворачивайся спиной к их управляющему.
— Я запомнил, сэр. — Мне оставалось так же быстро встать и кинуться исполнять приказ.
По невероятному стечению обстоятельств, везению или, что куда вернее, по заранее оговоренному времени паровой кеб казака Фрэнсиса уже стоял на мостовой. Донской жеребец вежливо приподнял шапку:
— Здорово вечеряли, Лисицын! Опять хлопчика к чёрту в зубы тащишь?
— Тебя не спросили, — в том же шутливом тоне отрезал мой учитель, распахивая передо мной дверцу кеба. — Твоё дело не копытом землю рыть, а от доставить товарищей, куда им карты выпали, хоть в казённый дом, хоть в дорогу дальнюю.
— А то ж я против?! Забирайтесь, домчим с песнями.
—
Лис и конь обменялись недоуменными взглядами, словно я попросил генерала Нельсона попрыгать со мной вокруг ёлки на одной ноге, закрыв ладонью один глаз.
— Ох, ладно, прошу прощения. Не знаю весь ваш донской репертуар, но, если можно, что-нибудь тихое и лиричное.
— Со всем нашим старанием, — от всего сердца вздохнул рыжий жеребец, дождался, пока мы сели, поддал пару, дёрнул за рычаг и, когда наш транспорт двинулся с места, тихо запел:
Не бойся, дивчина, А я так не приду! Объеду Россию И краше найду! Объехал я Россию, Эх, да все города, А не нашёл краше, Чем та сирота…И вы знаете, вот эти немудрёные строчки песни о любви, о высокомерии, о том, как два сердца могут быть одновременно исполнены глупой гордости, а потому никогда не смогут биться вместе, в унисон, и два человека уже никогда не будут счастливы, вдруг запали мне в душу.
Я словно впервые понял, как самые сложные человеческие чувства могут быть выражены самыми простыми словами. Мне вдруг дали ощутить эту станичную историю, вполне себе достойную пера самого великого Вильяма нашего Шекспира. Клянусь, под конец у меня от юношеской сентиментальности едва слёзы на глаза не наворачивались. Я отвернулся, чтобы Лис не заметил моей случайной слабости, но к тому времени мы как раз таки доехали.
— Сэр, нам выходить. Сэр?
Он не слышал меня, не слышал никого, по его рыжим щекам текли настоящие крупные слёзы. У меня перехватило дыхание.
— Мальчик мой, — тихо сказал месье Ренар, — французы не прячут своих чувств. Поверь мне, эта дурацкая английская привычка на всё реагировать с одинаково спокойным лицом очень вредна для психики человека. Если тебе грустно — плачь, весело — смейся, если тебя бьют — давай сдачи и никогда не думай о том, глупо или достойно ты выглядишь. Всё это суета сует, не более…
Он быстро вытер мокрые полосы носовым платком и элегантно высморкался в него же. Мы вышли из кеба, Лис, не оборачиваясь, бросил через плечо серебряную полукрону, которую Фрэнсис не менее ловко поймал в подставленную баранью шапку. Чувствовалось, что эти двое давно спелись. Не в том смысле, что поют вместе дуэтом, а фигурально. Ну вы ведь всё равно всё поняли, да?
Мы постучали в дверь, нам вновь открыл тот же управляющий-волк с вышколенными манерами и вежливой предупредительностью. Он самолично сопроводил нас в правое крыло, вручил ключ, дождался, пока мы откроем дверь, и пожелал всего самого наилучшего.
— К сожалению, уборная тут временно не работает. Почему-то засорился слив, а сантехник будет лишь утром. Я повесил табличку «Ремонт», но вы всегда можете воспользоваться такой же уборной в противоположном крыле здания. Уверяю вас, завтра же всё будет исправлено.