Мой Ванька. Том первый

Лухминский Алексей Григорьевич

Я хочу ещё что-то сказать, но в комнате рядом с кухней вдруг начинает плакать… ребёнок!

– Ну вот… Разбудили, – бормочет Даша, вскакивает и бежит в комнату.

Невольно я тоже встаю и иду за ней.

Вид Даши, укачивающей на руках маленький свёрток, обливает меня холодным душем. Не это ли я видел тогда в церкви? Предсказание? Да, это было предсказание мне о том, какой я увижу Дашу.

Она осторожно кладёт ребёнка в кроватку, берёт меня за руку и тянет на кухню.

– Вот… Пришлось тебя познакомить с Сергеем

Александровичем, – улыбается она. – Вернее, это он захотел, чтобы ты с ним познакомился.

– Не понял… – ошарашенно бормочу я.

– Это твой сын, Сашенька… Сергей Александрович. Помнишь, я тебя сюда зазвала?

Машинально киваю.

– Я очень хотела ребёнка от тебя, и только от тебя. И я рада, что родился именно мальчик.

– Дашка, – выдыхаю я, вскакиваю, становлюсь перед ней на колени и прижимаю к себе. – Дашка… Прости меня…

– Не за что, Саша, – спокойно говорит она. – Мне не за что тебя прощать. Я всё сделала своими собственными руками, очень благодарна тебе за всё.

При этом она очень ласково приглаживает мои волосы и целует… в макушку.

– Я хочу, чтобы мы были вместе, – шёпотом признаюсь я.

После обретения сына, моего Серёжки, я словно по-новому взглянул на мир. Даже Ванька будто откуда-то издали помахал мне рукой в знак прощания. Что ж… Он мужик. Он всегда мне говорил об этом. А мужик не только принимает решения, но и умеет нести за них ответственность. А что до его свободы – это слишком трудное состояние. Это состояние нужно не только выстрадать, но ещё и выдержать. Неужели для меня открывается новая жизнь?

– Дорогой мой Сашенька, – прерывает поток моих мыслей Даша, – это, к нашему взаимному сожалению, невозможно. Папа после рождения Серёжи видеть тебя не хочет. Он – человек, воспитанный в старых правилах, и считает, что у нас всё не по-людски. Папу, как ты понимаешь, я не брошу. Кроме того, я тоже, как и ты, сильный человек, привыкший всё решать самостоятельно и за себя, и за других. В этом я отдаю себе полный отчёт. Кроме того, я ещё человек жёсткий и практичный. Ты представляешь, какая у нас будет вулканическая жизнь и чем она закончится? Ты же не позволишь мне что-то решать за тебя! И правильно! А у меня это в крови. Так что давай оставим всё, как оно есть.

– Дашка… Но ведь у Серёжи должен быть отец! – пытаюсь возражать я.

Теперь мы сидим на противоположных сторонах кухонного столика, как высокие договаривающиеся стороны. Я держу Дашины руки в своих.

– А у него и будет отец. Ты же будешь нас навещать?

– Ну конечно, буду! Только навещать – это одно, а жить рядом с отцом – другое.

– Повторяю, давай оставим всё как есть… Сашка… ты должен понять, что для блага Серёжи, меня и тебя… Да-да! И для твоего блага! Поверь, всё должно остаться вот так. Пока, по крайней мере.

Я ощутил, что Дашина уверенность слегка поколеблена, и это вселило в меня надежду на будущее.

– Понимаешь,

Сашенька, – продолжает она, – я прекрасно осознаю, что ты совершенно незаурядный человек. Я не льщу тебе. Твои успехи в медицине, а я знаю только их, совершенно очевидно об этом говорят. Ты сейчас начал учиться снова. Это трудно. Очень трудно! Я ведь вынуждена была приостановить свою учебу на вечернем после рождения Серёжи. А тебе знания по медицине и диплом необходимы для твоего будущего. А я в него очень верю.

Тут она улыбается такой милой, ласковой улыбкой.

– Саша… Выучись. У тебя же днём работа, вечером больница, ночью учёба… А где же нам с Серёжей найти хоть какое-то свободное время у нашего папы?

Возразить мне нечего.

– Ну ты хоть деньги брать будешь? – с надеждой спрашиваю я.

– Если будешь давать, то я буду брать. Честно говоря, мы сейчас живём только на одну папину маленькую зарплату да пособие, которое тоже очень маленькое.

– Слушай, а кем он работает?

– Он хороший инженер-радиотехник, но сейчас работает ночным, а иногда и дневным и вечерним сторожем.

– Понятно… Короче!

Вытаскиваю из куртки кошелёк и вытряхиваю его содержимое на кухонный стол.

В кошельке оказалось около пяти тысяч.

– Так. Тысячу я оставляю себе на бензин и еду, а остальное забирай.

– Спасибо, Саша. Я хоть за квартиру смогу заплатить и за свет, – очень просто признаётся Даша.

– Но это же не последние! Через несколько дней я тебе ещё привезу!

– Саша, ты, кажется, любишь слова «не парься»? Так вот – не парься! Я совершенно уверена в твоей порядочности и знаю, что ты нас не бросишь. И попусту тебя напрягать не хочу.

– Дашка, – я начинаю её ласково тискать, – я даже ничего обещать не буду. Ты сама всё сказала.

– Ох, Сашенька… Как бы я хотела… Ладно!

– Чего бы ты хотела?

– Я бы хотела, чтоб ты остался. Только… папа должен скоро прийти. Так что…

– Ладно, я поехал тогда, – бормочу я и встаю.

– Саша… Ты прости меня, – Даша утыкается мне носом в грудь. – Я говорила с тобой очень сурово… Но поверь, я тебя люблю. Мне никого другого не надо.

У порога мы долго целуемся.

– Ну иди… Не хватало, чтоб вы встретились.

Я понимаю, что речь идёт об отце, и выскакиваю из квартиры.

* * *

Я – студент-заочник Медицинской академии! Сдал все вступительные экзамены на «отлично»! Сам себе удивляюсь. Сразу же написал под диктовку Юрия Степановича заявление о сдаче предметов экстерном. И уже три сдал! Даша радуется вместе со мной. Она требует, чтобы после каждого экзамена я ей докладывал. Даже зачётку ей привозил! Ну и деньги, конечно. Димке с Лёшкой я похвастал, что стал папой. Поздравляли. Даже на работе безобразие устроили, да так, что свою машину я потом загнал в бокс, а сам на маршрутке до дома добирался.