Мой Ванька
Шрифт:
– Всё вернётся, понял? Вот чуть оклемаешься, и полетим обратно, домой…
– Саш… Тебе не будет противно? Дай судно… Уже не могу… Или сестру позови.
– Идиот. А дома я кого звать буду? Соседку? Что я, говна не носил? Где судно?
Возвращаюсь в кабинет к главврачу и он сразу ведёт меня в процедурную.
– Вера Петровна, – обращается он к пожилой медсестре. – Вот этот молодой человек, его зовут Саша, с сегодняшнего дня в вашем распоряжении. Он будет ухаживать за Ваней, ну и одновременно учиться
– Да какое там мастерство! – она смущённо машет рукой. – Было бы желание, а освоить моё ремесло – дело нехитрое. Пойдём, Сашенька.
– Могу не только за Ваней! – вставляю я слово. – Буду санитаром! Я…
– Там разберётесь, кто вы, – строго прерывает меня Кирилл Сергеевич. – Дома вы будете не только санитаром, но и медбратом, а может быть, и врачом. Вам это ясно?
– Яснее не бывает…
Никогда не думал, что окажусь настолько чувствительным к страданиям других людей. Буквально кожей чувствую их боль, очень жалею, и суетиться вокруг них мне совсем не влом, а перестелить кровать немощному человеку даже приятно. Если же, наученный Верой Петровной, делаю уколы, то стараюсь не увеличивать их страданий.
Я здесь уже почти неделю. Живу у Дмитрия Ивановича. Трёхэтажный дом, каких здесь несколько десятков, и обычная трёхкомнатная квартира на первом этаже. Беру уроки массажа у самого Кирилла Сергеевича. Ног Ванька действительно не чувствует. Они вообще висят, как ниточки. Вчера носил его в ванную помыть, видел… Ужасное зрелище. Честно говоря, от увиденного только озлел. Ощущаю желание всё это преодолеть!
Возвращаюсь из больницы.
– Сашок! Как ты насчёт по стошке? – спрашивает Дмитрий Иванович за ужином.
– Согласен… – сам себя слышу будто со стороны. Голос совсем уставший. Естественно… Но надо привыкать! Если я хочу, чтобы Ванька встал, то должен пахать! Пахать днём и ночью! И это будет искуплением моих грехов, моей вины перед ним.
– Чего ты к парню привязался? – ворчит Надежда Михайловна, жена Дмитрия Ивановича. – Видишь, из больницы не вылезает весь день!
– Тем более! Пусть отдохнёт. Слышал, что он там не только около Вани. Верка говорила, что у неё теперь хороший помощник появился, – он ласково мне улыбается.
– Сашенька… Наверное, водочки тебе и вправду надо выпить, – Надежда Михайловна проводит ладонью по моим волосам. – И спать потом.
С трудом, но договорился с теми же летунами, которые доставили меня сюда, чтобы нас с Ванькой в таком его состоянии взяли на борт до Питера.
– Ванюха! Скоро домой полетим! – заявляю я с порога палаты.
– Правда? – он слабо улыбается.
– Угу. Только на особый сервис не рассчитывай. Полетим грузовым бортом, но прямо на Питер. Чтобы пересадок не делать.
– Саш… – его тон заставляет вздрогнуть. – А у нас… получится? – и в глазах такая боль!
– Обязательно
– Верю… – вздыхает и сжимает мою руку. Последний инструктаж у Золотова.
– Молодой человек, я в вас верю, – он смотрит мне прямо в глаза спокойно и мудро. – Любовь должна его спасти. Только на это он и может надеяться.
Внутренне вздрагиваю. Моя любовь… Только на мою любовь Ванька может надеяться. Это прозвучало как приговор.
– И ещё. Самое для него страшное – это простуда. Дальше – воспаление лёгких, дальше… Сами понимаете… Кровь бегает пока плохо.
– Понимаю… Не допущу. А можно вам писать?
– Конечно! Буду ждать вестей, – он пожимает мою руку. – Успеха вам с Ваней!
В самолёте Ванька лежит на носилках. Я сижу рядом.
Как нас провожали! Даже Кирилл Сергеевич пришёл на аэродром. И Ванькины ребята, с которыми я перезнакомился, и Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной. Короче – толпа. Будто делегацию провожали! Столько с собой надавали еды! Честно говоря, мне так грустно стало, что мы уезжаем от таких хороших людей… Вот Ванька встанет, и мы сюда ещё обязательно прилетим. А может, вместе и работать тут будем…
Вот мы и дома. Спасибо летунам. Даже с машиной помогли! А тут я уже донёс Ваньку на руках до лифта и от лифта в квартиру. Он стал таким лёгким! Надо откармливать… Сейчас лежит на нашей тахте. Вернее, по совету Кирилла Сергеевича, я сделал ему положение полусидя. Сам пока занимаюсь на кухне.
– Ванюха! Ужинать! – несу ему на подносе тарелку с ужином и кружку с чаем.
Сам тоже переселился питаться в комнату.
– Я знаю, зачем ты меня сюда привёз. Чтобы уморить своей стряпнёй! – торжественно подкалывает он.
Именно торжественно! А вообще это добрый знак, если шутит.
– Может, ты хотел, чтобы мы жили у тебя? – задаю я осторожный вопрос.
– Саш… Ты всё правильно сделал. Я не хочу туда… Мне тут… теплее.
…После хождения по мукам, я имею в виду оформление Ваньки здесь, в Питере, сегодня ждём врача из районной поликлиники. Действительно, чтобы организовать этот вызов, пришлось изрядно попотеть в интенсивной беготне.
Довольно молодая дама со скучным видом рассматривает Ванькины документы.
– И чего вы от меня хотите? – поворачивается она ко мне.
– Но я же не врач! – удивляюсь я. – Я же не знаю, что делать в таких случаях!
– Молодой человек! С такой травмой я могу только помочь вам определить Ивана Николаевича в интернат. Там ему будет хорошо, за ним будет уход.
Мне будто по морде съездили. А у Ваньки глаза такие, что лучше бы не видеть.
– Спасибо, – и осторожно выдыхаю. – Мы уж как-нибудь сами…
– Ну как хотите, – безразлично реагирует дама.