Мой злой и нежный Серый Волк
Шрифт:
Боярин вопросов задавать не стал, последовал за мной. Поймала в коридоре слугу и приказала проводить на кухню. Она расположилась в цокольном этаже в дальнем конце здания.
На кухне царила суета – посудомойки натирали сковороды и котлы, повариха колдовала над чаном с вареньем, поварята чистили и резали овощи. Туда-сюда моталось еще несколько человек, усугубляя всеобщую сумятицу.
– Всем привет! – громко произнесла я.
Народ на кухне замер, все глаза уставились на меня. Кажется, княжна не обязана здороваться с челядью. Но что сделано, то сделано.
–
Народ оживился, люди загалдели, начали тыкать друг в друга пальцами, и я поняла, что так опросы не проводятся.
– Кто тут вообще старший?
– Я, княжна, я старшая повариха, – полная румяная женщина, колдовавшая на тазом с вареньем выдвинулась вперед. Женщина походила на сдобную булочку.
– Отлично, милая. Расскажи, как ты готовила лебедя. Подробно, с самого начала, – я подсела к столу, отодвинула миску с очищенной репой и приготовилась записывать основные моменты рассказа.
Ничего особенного повариха мне не поведала. Кроме жарки лебедя она следила за жаркой грибов, за нарезкой капусты, ругалась с посудомойкой и отвешивала подзатыльники поварятам. Проще говоря, вертелась как юла.
Говорила повариха много, эмоционально и достаточно бестолково. Подлить зелье на крылышко лебедя в такой суете мог кто угодно.
Зато я смогла составить список всех, кто побывал на кухне. Кроме основного персонала сюда заходили ключник, эконом и писарь-счетовод. Ключник забрать ключи от кладовой, чтобы загрузить в нее привезенную снедь. Ключи он вернул очень быстро. Эконом проверил расходы одной из служанок после посещения базара, внес все расходы в толстую книгу. Писарь-счетовод пересчитал количество утвари и убедился, что на неделе разбили всего одну тарелку и две крынки для молока.
Не без труда я смогла записать все имена на толстой шершавой бумаге скрипучим гусиным пером. Его постоянно приходилось макать в чернильницу. Я поставила пару жирных клякс, но результатом осталась довольна. Всего на кухне побывало двенадцать человек.
После этого выгнала из кухни всех и занялась осмотром помещения.
– Что ты ищешь, княжна? – поинтересовался боярин.
– Флакон из-под зелья. Вряд ли его сохранили на память. Думаю, выбросили, – я вытряхнула на середину кухни ведро с мусором. Среди куриных костей, обрезков зелени и прочей дряни ничего не нашла. Погасила огонь в печи и выгребла оттуда все содержимое.
Мы с боярином добросовестно облазили все закутки, но флакона не было. Зато на кухне после наших поисков царил полный разгром. Посуда стояла на полу вдоль шкафов, земля в цветочных горшках на окнах перерыта и просыпана на подоконник, перед очагом зола и обгорелые головешки.
В кухне имелось три больших окна. Одно из них открывалось.
– Пошли на улицу, – скомандовала я.
Я опустилась на колени перед распахнутым окном кухни и принялась тщательно осматривать землю. Игорь последовал моему примеру.
Из зарослей кустарника и увидела, как у конюшни мачеха
Ванька, заведовал хозяйством и именовался ключником. Сейчас Ванька оживленно беседовал с княгиней и нахально улыбался, глядя ей в лицо.
Мне подумалось, что между ним и мачехой особые отношения. Уж слишком нагло смотрел он на княгиню Пелагею. Так простой слуга на хозяйку взглянуть не посмеет. Мачеха мило улыбнулась и кивнула в сторону терема. Скоро оба скрылись в темном дверном проеме, ведущем в дом.
Неужели у моей дорогой матушки есть тайный любовник? Впрочем, сейчас мне не до того.
Лазить по кустам оказалось намного сложнее, чем рыться в мусорном ведре. Тяжелый сарафан сковывал движения, золотая вышивка и самоцветы цеплялись за ветки. Но мои усилия оказались не напрасны. Под кусом крыжовника валялась пустая склянка с притертой пробкой. Боярин протянул к ней руку.
– Стой! – заорала я. – Не трогай.
Игорь отдернул руку.
– Платок есть? – спросила у него. Он достал из кармана белоснежный вышитый щелком платок и протянул мне.
Я осторожно взяла им флакон, посмотрела на свет и к своему неописуемому счастью увидела два четких отпечатка пальца – большого и указательного правой руки. На дне флакона сохранилось несколько капель мутной желтой жидкости.
Мы вернулись на кухню. Я вытряхнула остатки жидкости на тарелочку. Игорь ткнул в крохотную лужицу мизинцем, поднес к лицу, понюхал, лизнул.
– Зелье слабоумия, – вынес свой вердикт. – Сон-трава, слезы лягушки, корень мандрагоры. И еще какая-то дрянь, не разберу что именно.
– Тонкий у тебя нюх, боярин, – удивилась я.
– Есть такое, – загадочная улыбка тронула его тонкие губы. Он снова понюхал зелье: – Нет, не учую, что еще добавлено.
Капли зелья на глазах поменяли цвет и стали прозрачными.
Боярин снова понюхал их:
– Пропал запах, не оставляет следа зелье.
– Детали не важны, главное, мы нашли флакон из-под гадости, которая предназначалось мне, – я снова села за стол и попросила боярина позвать повариху.
Увидев, что мы учинили на кухне она всплеснула руками и с ужасом посмотрела на меня. Видимо, убедилась, что я окончательно рехнулась.
– Порядок наведете позже, – строго посмотрела я на кухарку. – А сейчас будешь вызывать сюда по одному тех, кого я назову. Но начнем мы с тебя.
Я вылила в маленькую плошку чернила и приказала кухарке намочить в них большой и указательный пальцы. Потом приложить их к бумаге напротив своего имени. Получились отличные отпечатки.
Такую же манипуляцию я проделала с остальными слугами.
Кухарка печально смотрела на меня и сокрушенно качала головой. Через несколько минут у меня были отпечатки всех подозреваемых. Игорь с интересом наблюдал за моими действиями, вопросов не задавал.