Моя беспокойная жизнь
Шрифт:
Старший инспектор по охране диких животных Конго капитан Флайзхауэр возражал против обучения слонов в нынешних условиях. Он утверждал, что тракторы, которые могут работать двадцать четыре часа в сутки, могут пробиться через самые непроходимые джунгли и, хотя их эксплуатация требует солидных расходов, эти затраты ничтожны по сравнению с расходами на содержание слонов. К тому же слоны могут работать только четыре часа подряд, а в остальное время дня их надо кормить, им надо отдыхать, их надо водить на реку купаться, поскольку если вы хотите, чтобы слоны были здоровы, то кожа у них должна быть влажной, и такие ежедневные купания для них обязательны. Наконец, слонов нельзя перевозить из одной местности в другую, так как, не говоря уже о трудностях их транспортировки, акклиматизировавшись в одном месте,
Капитан Флайзхауэр спросил у нас, не думаем ли мы, что кенийские власти могут взять обученных слонов и использовать их для развлечения туристов. Зная, что Управление национальных парков проводит политику сохранения диких животных в их естественных условиях, Джордж не выразил большой надежды в отношении этой перспективы.
Мы обрадовались, что нам показали карантинные загоны, где находились окапи. Эти редкие и красивые животные являются ближайшими сородичами жирафов. На карантинных пунктах окапи содержатся отдельно друг от друга до тех пор, пока не выяснится, что у них нет никакой инфекции и их можно направлять в зоопарки, где они будут одними из самых редких экспонатов. Раньше сохранить окапи в зоопарке живым и здоровым — было весьма трудно, пока не обнаружили, что губительную инфекцию, которая часто распространяется среди них в неволе, вызывают паразиты, обитающие в их помете. Разумеется, на воле они редко, если вообще когда-либо, соприкасаются со своим пометом, и этим объясняется то обстоятельство, что заражаются животные главным образом в неволе. Как только паразита обнаружили и установили, что он является причиной заболевания, против него было быстро найдено средство.
К рождеству мы добрались до Бени, где решили осмотреть пещеры Хойо, находящиеся всего лишь в нескольких часах езды от него, и, взяв с собой припасы, чтобы отметить праздник, отправились по дороге, ведущей к лесу. Дорогой давно не пользовались, она была в таком скверном состоянии, что наш лендровер с трудом продвигался вперед. Мы уже решили повернуть назад, как вдруг перед нами предстал прекрасный сад с розами, на противоположном конце которого стоял белый дом с тростниковой крышей! Из дома появилась привлекательная молодая блондинка и мужчина значительно старше ее. Когда мы представились, они пригласили нас провести с ними праздник.
На протяжении многих лет Руткарт был старшим геологом в Бельгийском Конго, и именно он открыл пещеры Хойо. Он надеялся начать исследования этих пещер немедленно, но все время не хватало денег на организацию экспедиции, и лишь после ухода на пенсию у него появилась возможность обследовать их. Он обнаружил, что всего было семь пещер с богатыми залежами гуано и ископаемыми остатками вымерших животных.
Когда правительство Бельгии узнало об этих ценных открытиях, оно выделило средства на исследование пещер, но, к сожалению, начало второй мировой войны положило конец предпринятым усилиям.
Руткарт дал замечательное описание этих труднодоступных пещер, входы в большинство из которых находятся высоко над нынешним уровнем местности и со стороны почти незаметны. Ему пришлось использовать высокие лестницы, чтобы добраться до входов, которые были настолько узки, что он с трудом протискивался в них.
Внутри пещер находились огромные ниши, покрытые в основном гуано. Во время последующих обследований ему удалось также обнаружить озеро и несколько водопадов. Пещеры находятся на разных уровнях и уходят на какое-то расстояние в глубь горной системы Великого Рифта.
При снятии поперечного среза для определения толщины слоя гуано были обнаружены ископаемые остатки исчезнувшей фауны. Руткарт отправил некоторые образцы своих находок в Антверпен, где они вызвали огромный интерес. Как эти животные попали в пещеры, останется, видимо, тайной до тех пор, пока не будет лучше изучено смещение пластов горных пород системы Великого Рифта.
Нас пригласили осмотреть две пещеры, в которые проведено электричество, и мы смогли увидеть огромный лабиринт узких проходов и туннелей и услышать вдали грохот водопада.
Ома тихо скончалась в Зайфенмюле 17 апреля 1916 года. К тому времени наша семья лишилась всей собственности.
Трауте
В это время я получила ряд заказов на рисунки цветов, а также продала музею некоторые свои предыдущие зарисовки. Следующая поездка привела нас на сомалийскую границу, в Колбио. Здесь Джордж сильно заболел дизентерией, и я срочно отвезла его на побережье, в Малинди, где жил ближайший в этом районе доктор.
Джордж выздоровел быстро, но ему нужен был отдых, и поэтому мы приняли приглашение задержаться здесь и отпраздновать окончание поста рамадана. Меня настолько поразило великолепие традиционных одежд, которые носили по этому случаю арабы, что я попросила окружного чиновника, чтобы он нашел для меня кого-нибудь из местных жителей в качестве натурщика. Опыта писания портретов у меня тогда еще не было, и поэтому я крайне смутилась, когда на следующий день ко мне пришел ливали [27] — шейх Азан. Он был весьма уважаемым и важным лицом, поскольку был и религиозным вождем, и главным судьей арабской общины, жившей на побережье. Еще больше я встревожилась, когда услышала от него, что недавно его портрет рисовал один известный французский художник, и меня мучил вопрос, не стоит ли признаться, что я почти не умею писать портреты. Но хотя я этого и не сделала, шейх скоро сам оценил обстановку и понял, что я была совершенно неопытным человеком. Однако, будучи подлинным джентльменом, он безропотно выдержал навязанную ему пытку. Мое творение, конечно, не было шедевром, но я храню этот набросок еще и по сей день. Тогда я и не предполагала, что он станет одним из первых из семисот портретов африканцев различных племен Кении в традиционных орнаментальных украшениях и что мне предстоит провести шесть лет в отдаленных местах, чтобы создать такое рекордное число рисунков.
27
Глава религиозной общими, назначаемый правительством. — Прим. перев.
Из Малинди мы с Джорджем на грузовике направились в лесной массив Бони. Эта заповедная зона шириной почти в пятьдесят километров протянулась параллельно побережью от порта Ламу до сомалийской границы. Нам приходилось прокладывать путь через болотистую местность, где обитало много диких животных и процветало браконьерство. Потом мы направились в маленькую рыбачью деревушку Киунга, расположенную на побережье в нескольких километрах от границы. На следующий день после нашего приезда пошли сильные дожди, и мы застряли здесь на несколько недель. К счастью, мы захватили с собой подводные ружья и маски и поэтому смогли исследовать коралловые рифы, где я увидела еще большее разнообразие «сказочных» рыбок, чем в Порт-Судане. Зная, что, вытащенные из воды, они теряют свою радужную окраску через несколько минут, я приносила все свои принадлежности для рисования на рифы и, поместив только что пойманную рыбу в миску, быстро делала цветной набросок. Затем, уже на берегу, я делала детальный акварельный рисунок по наброскам, добиваясь точного воспроизведения оригинала. После этого мы засыпали рыбок солью и отвозили их в музеи в Найроби, где с них делали гипсовые слепки.
Восемьдесят моих рисунков приобрел муниципалитет Момбасы с намерением выставить их в будущем морском музее. Но — увы — ко времени его открытия большая часть рисунков пропала, и, таким образом, единственная коллекция рисунков коралловых рыб, написанных прямо на рифах, была безвозвратно потеряна.
В этот период я заболела и в конце концов решила направиться в Лондон на лечение. Вместе с тем я хотела использовать вечера в Лондоне для вырезания шахматных фигур из слоновой кости. Фигурки африканских девушек и юношей изображали бы пешки, фигурки африканцев в своих неповторимых головных уборах были бы королями и королевами, а жирафы стали бы конями.