Моя беспокойная жизнь
Шрифт:
В Департаменте охоты мы приобрели несколько кусков слоновой кости и распилили их на бруски трех различных размеров. Теперь до получения проездных документов я рисовала портреты африканцев из различных племен, которых встречал во время своих поездок, с намерением использовать их в качестве моделей для будущих шахматных фигур. По пути в Лондон я познакомилась с одним пассажиром, интересовавшимся жизнью в отдаленных районах Африки, и показала ему свои рисунки. Он предложил мне по приезде в Лондон показать их редактору английского географического журнала «Джиогрэфикал мэгэзин» Майклу Хаксли и, к моему удивлению, посоветовал написать также статью, проиллюстрировав ее моими рисунками. Поскольку у меня почти совсем не было писательского опыта, я предложила, чтобы текст статьи подготовила Алис Рис. Впоследствии наша совместная работа была опубликована в этом журнале.
В Лондоне я сняла комнату рядом
28
Огастес Джон (1878–1961) — английский живописец. Мастер яркого реалистического портрета. — Прим. ред.
Однако мне не нравилось делать карандашные эскизы капителей древних колонн, и через какое-то время, захватив свой мольберт, я решительно пошла на занятия прямо в класс наиболее подготовленных учащихся. Я была поражена тем, что это вторжение мне удалось, поскольку всем должно было быть ясно, что я из начинающих, но я была принята и, как мне кажется, добилась заметных успехов.
После Лондона по пути в Вену я остановилась в Цюрихе, где посетила директора журнала «Ду» д-ра Корти, который хотел ознакомиться с некоторыми моими рисунками цветов для иллюстрации статьи о Кении. Мы провели с ним интересный вечер, он высказал мне свое убеждение, что войны не должны совершаться и ненависть и предубеждения между народами различных стран должны быть устранены. Д-р Корти намеревался воспитывать осиротевших детей разных национальностей, родители которых погибли на войне, и обучать их до тех пор, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно избрать себе профессию. Этот эксперимент поддержало швейцарское правительство, и в нем приняли участие и другие страны. Чтобы дать своим юным учащимся возможность в какой-то мере знакомиться с другими континентами и таким образом расширять круг своих интересов, он просил меня присылать ему раковины, иглы дикобраза или даже такие кустарные поделки, как небольшие игрушки, сделанные африканскими детьми. Разумеется, я с удовольствием посылала ему эти подарки.
В то время Вена еще была занята войсками союзников, и было очень трудно добиться разрешения на въезд. Однако после нескольких недель ожидания и неоднократных звонков в английское посольство я получила пропуск на две недели для посещения своей семьи.
Трауте и несколько друзей с цветами ждали меня на вокзале. Мы сразу же направились к собору Святого Стефана [29] , где я ранее никогда не была, и поднялись на верхнюю площадку его шпиля. Затем мы поехали навестить мою мать. Она выглядела очень постаревшей и осунувшейся. Когда срок моего разрешения истек, я вернулась в Кению.
29
Собор Святого Стефана — шедевр средневековой архитектуры, крупнейшее готическое сооружение Австрии. Высота его шпиля — 140 метров. — Прим. ред.
В поисках натуры
Джордж встретил меня в Найроби, и мы отправились на ферму, которая досталась ему и его брату Теренсу по наследству. Это был каменный дом, окруженный кофейной плантацией площадью сорок гектаров. Первое, что поразило меня, когда мы прибыли туда, — был жалкий вид Пиппина, привязанного цепью к столу. Он встал и побрел мне навстречу, чтобы приветствовать меня, но от его жизнерадостности не осталось и следа. Потребовалось несколько недель ухода, и только тогда он стал прежним
Ферма была расположена у Лимуру, километрах в тридцати от Найроби, что устраивало Джорджа и Теренса, и они не выказали никакого сожаления, когда правительство реквизировало эти земли, выплатив номинальную сумму в качестве компенсации. Зная, как я люблю путешествовать, Джордж решил теперь обратить главное внимание на работу по охотничьему надзору в отдаленной северной части Северной пограничной провинции. Мы подолгу были совсем один и однажды провели вдвоем восемь месяцев, не повстречав ни одного европейца. Я рисовала, собирала насекомых, окаменелости, небольших пресмыкающихся и грызунов для музея в Найроби и снабжала отдел энтомологии различными, ранее неизвестными видами ночных бабочек. Ловила я их очень просто: ставила возле палатки таз с водой, а в него помещала лампу. Преимущество такого способа было в том, что свет привлекал бабочек и они не залетали в палатку, а падали в воду и мне оставалось только собирать их.
Одним из интересных фактов, с которыми я познакомилась в это время, было умение носорогов добывать соль, необходимую для их организма, в безводной местности. Неподалеку от Марсабита мы обнаружили вырытое углубление и увидели на его стенках на определенной высоте следы, прочерченные рогами носорогов, когда они слизывали соль.
Джордж занимался охраной животного мира от браконьеров, улаживал племенные распри, возникавшие из-за водоемов, и помогал бороться с эпидемиями ящура, сибирской язвы и чумы рогатого скота. Он принадлежал к числу тех сотрудников Департамента охоты, в распоряжении которых имелись собственные ослы и мулы. Отчасти именно это обстоятельство позволило мне сопровождать его. Я была единственной европейской женщиной, путешествовавшей по самым отдаленным районам Северной пограничной провинции, и мне не раз задавали вопрос, не скучаю ли я по обществу и по домашнему уюту. Однако наша кочевая жизнь была до того интересной, что с лихвой компенсировала все то, чего нам недоставало. Единственное, чего мне не хватало, — это музыки. Мое маленькое пианино стояло в Исиоло в таких условиях, что ему не мог повредить тропический климат. Недоставало, конечно, и горячей ванны, в которой я могла бы понежиться; маленькая брезентовая ванна, где можно было стоять только на одной ноге, была очень слабой ее заменой.
У меня создавалось впечатление, что мы все время находимся в движении: то у нас кончалась провизия, то появлялось так много браконьеров, что Джорджу приходилось препровождать их в Исиоло. Во время нашего краткого пребывания в Исиоло дом наш всегда был открыт для гостей, что было делать совсем не просто. Денег у нас было маловато, так как оплата сотрудников Департамента охоты была ниже оплаты других государственных служащих, хотя именно это управление давало самые большие доходы. Но несмотря на скудность нашего бюджета, мы все же умудрялись принимать гостей. Среди наших посетителей были ученые, охотники и кинорежиссеры, надеявшиеся, что Джордж даст им совет, как найти диких животных.
Однажды утром у нас произошел забавный инцидент. Три человека в довольно потрепанной одежде заглянули в нашу гостиную с таким уверенным видом, как будто они были туда приглашены. Я еще была в халате и ждала Джорджа, который должен был прийти завтракать. Поэтому я сказала вошедшим, что это частный дом и что, если они хотят увидеть мужа, им следует пройти к нему в контору. В этот момент появился совершенно смущенный Джордж и представил мне министра юстиции Соединенных Штатов и двух его коллег, приглашенных им к завтраку.
Если люди нам нравились, мы приглашали их к своему столу и многие «визиты», рассчитанные на часы, растягивались на недели, потому что гости присоединялись к нашим поездкам. У меня всегда были про запас деревянные колокольчики для верблюдов или другие небольшие сувениры, каких наши гости не могли купить в магазинах, но могли принять от нас, не чувствуя себя при этом чем-либо обязанными. Постепенно у нас появилось много друзей. Наших знакомых можно было примерно разделить на две категории. К первой относились люди, привыкшие к строгой регламентации, свойственной деловой и общественной жизни, и не способные приспособиться к импровизациям и внезапным переменам, присущим жизни человека, живущего в тесном контакте с природой. Эти люди стремились как можно скорее вернуться к спокойной жизни у своих домашних очагов. Людям второй категории была присуща другая крайность: они все время находились под гнетом различных обстоятельств и сейчас, опьянев от внезапного ощущения огромной свободы и стряхнув с себя всякие связывавшие их запреты, по-настоящему наслаждались жизнью на природе. Я понимала и тех и других, хотя предпочитала категорию людей с девизом «назад к природе».