Моя горькая месть
Шрифт:
А я хотел, чтобы ей больно было, и вот, Вере плохо. Она страдает, а мне легче не становится. Может, потому что мало? И стоит, и правда, выгнать ее вон, и наказать именно этим?
Ей ведь не к кому идти, разве что к тому, с кем трахалась, и от кого родила.
— Просто так детей не отнимают.
— Хоть сейчас сволочью не будь! — всхлипнула она. — Что угодно про меня думай, но дочь свою я бы никогда не обидела. Да и чужого ребенка тоже. И допустить, чтобы Полина в этой системе оказалась, я не могу. Я… ты прав, наверное, я плохая мать, и со мной что-то
И снова приказ, Вера не просит, а требует.
Вера — это Вера, и никогда она не изменится, черт бы ее побрал.
— Думаешь, у меня есть связи в опеке? Я — бизнесмен, а не чиновник. И помогать тебе я не вижу повода, — ответил ей, злясь на самого себя.
Что на слезы ее ведусь, на боль.
Что я сам не лучше Веры стал, а до встречи с ней таким не был, сейчас же в ублюдка превратился, под стать ей.
— Ты можешь, я знаю, ты все можешь, — нервно зашептала она, и надавила на мои плечи, вынуждая опуститься в кресло. А сама на колени мне села — осознанно, или в порыве своего извечного безумия. — Прости меня, Влад. За все прости, я солгала насчет Ники…
— Я говорил, чтобы ты не произносила ее имя! — снова злость проснулась, и я руки ее оттолкнул — вечно Вера врет, даже сейчас играет.
— Нет, нет, послушай, — она ладонь к моим губам прижала, и сама ближе придвинулась. — Это несчастный случай, я сказала, что убила ее, чтобы тебя позлить. Ника упала, с потолка начали падать обломки, конюшня ведь старая, а я вытащить ее хотела. Не убивала я твою сестру, клянусь тебе, не убивала! Ты должен мне верить, ты должен мне помочь, Полина — она же…
— Хватит! — оборвал ее, обхватив за плечи.
Встряхнул грубо, с новой силой за вранье ненавидя — Вера за идиота меня считает? За кретина? Несчастный случай, конечно, именно поэтому она ни психологам, ни полиции не рассказала, а врала, что не было ее с Никой в тот день. И следы от рук, и толкнули сестру — я читал отчеты.
— Но я же…
— Заткнись, про Нику я больше не стану слушать. Еще слово о ней, и я сам выволоку тебя на улицу, ясно? — сдавленно прорычал, и в противовес своим словам прижал ее к себе так крепко, как только мог.
Сглотнул тяжело — от ее близости голова кружится, рот наполняется слюной, я хренов наркоман, я просто жалкий наркот. Надо выпить, и решить, чего я хочу, пока я могу соображать.
— Хорошо, про нее больше ни слова. Но… ты ведь хочешь меня, так? — Вера отодвинулась от меня, и прямо в душу заглянула, уничтожая своими словами — разумеется, она знает, как на меня действует. — Если тебе это нужно, я буду спать с тобой. Что хочешь можешь творить — ты, друзья твои, партнеры, или кто скажешь. На все согласна, на что угодно. Распоряжайся, Влад, я — твоя, только дочь мне верни. Больше мне предложить нечего.
Глава 10
Если Влад откажется — я его убью!
Или закричу, разгромлю его безликий кабинет. Сделаю что-нибудь ужасное, но он должен согласиться, должен мне помочь. Я ведь готова, за все платить нужно, я знаю это — жизнь научила. И вины за собой чувствовать не стану, грязной шлюхой от этого не буду, если Влад согласится на подобный обмен.
— Ты поможешь? — спросила, и в глазах его вердикт прочла, прежде чем он ответил.
Влад меня на куски бы разорвал, но он меня хочет. Не самую красивую, не самую умную и сексуальную, но хочет он именно меня. До дрожи, он повернут на мне, и чувство это злое. Это не любовь, а ненависть, и она страсть питает, а раз так — пусть получает, мне не жаль.
— Да, — в голосе его хрип, галстук, в котором Влада видеть непривычно, душит, и я ослабила его дрожащими пальцами.
Он согласился, и сделку нужно закрепить, пока не передумал. Ладони холодные, синеватые, трясет меня мелкой дрожью, но я заставила себя улыбнуться Владу, и начала расстегивать его рубашку. Пуговица, еще одна, и еще…
— Влад, — потянулась к нему, и поцеловала коротко, продолжая раздевать, — спасибо, спасибо, хороший мой.
Дыхание его тяжелое, кожа огнем горит под моими пальцами, еще немного, и Влад сорвется. И пусть. Опустила руку ниже, и через брюки обхватила член — он готов, эрекция каменная. Крепче сдавила головку, и Влад сдавленно застонал от этой нехитрой ласки.
— Сейчас, — прошептала, и к ширинке его потянулась, — я так тебя хочу, милый, сейчас.
Влад остро взглянул на меня, и… расхохотался.
— И снова врешь, Вера, как всегда, — в голосе его злое веселье, словно не он только что от моих прикосновений плавился. — Ты не хочешь, и я это знаю. Так?
Так. Не хочу. Сейчас все мысли о Поле, но я ведь готова, раз так надо. Секс — меньшая и самая банальная расплата, женщины испокон веков свои тела отдавали, и не я первая, не я последняя.
— Аппетит приходит во время еды, — ответила ему, чувствуя себя невероятно глупо, и Влад обхватил мои запястья, заставив убрать руки с его бедер. — Ты ведь согласился, Влад, я сплю с тобой… или с кем ты скажешь, а ты мне возвращаешь дочь. Согласился ведь?
— Согласился. И от такого щедрого предложения я не откажусь, — едко бросил он, и понятно стало, что он невысокого мнения и обо мне, и о моем предложении.
Влад резко поднялся из кресла, поставив меня на ноги, и отошел от меня. Отвернулся, будто забыл, что не один, и достал сотни раз проклятый мной за эту жизнь виски.
— И что тебе мешает?
— Не фанат насилия, — Влад налил два бокала, и протянул один мне. — Ты — горячая штучка, и трахаться любишь, но сейчас ты не хочешь. Пей.
— Я не пью. И какая тебе разница…
— Я ведь помню, как ты стонала подо мной. Как просила не останавливаться, кричала, что любишь, — он сузил глаза, и придвинул бокал к моим губам. — Я именно этого хочу, Вера. По-другому скучно и пресно. В таком состоянии с тобой спать — хуже насилия, это мерзко. А теперь пей, не испытывай мое терпение. Тебя трясет, как припадочную. Пей!