Моя история любви
Шрифт:
Дома в Натбуше моими поклонниками были родственники. У Мамы Джорджи мы – Эллин, моя сводная сестра Эвелин (у мамы был ребенок до знакомства с папой), мои кузены и я – устраивали импровизированные представления. Я ни на секунду не задумывалась над тем, как буду танцевать или петь, что мне следует делать и чего не следует. Тут я была лидером, я выбирала песни и показывала им движения. Нам так нравилось представлять себя на сцене. У меня была фотография тех времен, но моя сестра Эллин выросла и решила, что ей не нравится, как она вышла на этой фотографии, поэтому она уничтожила ее. Это сильно огорчило меня, потому что это единственная фотография, где я была маленькой и худенькой и вовсю пела.
Я любила петь на пикниках. У всех бывают пикники, но здесь, в Натбуше, темнокожие люди устраивали
Когда я пела, то никогда не стояла на одном месте. Я всегда была в движении, в танце. То в продуманной хореографом постановке, то в импровизированном танце. Моя сестра не умела танцевать. Моя мать не умела танцевать. Но я умела. Я считаю, что, если вы можете петь, танец рождается сам, вместе с песней.
Пение было как способом самовыражения, так и источником утешения, особенно когда жизнь казалась такой непредсказуемой и меня мотало из одного места в другое. Мама ушла, и, когда мне было тринадцать, папа уехал и исчез из нашей жизни. Эллин и я некоторое время жили у родственников, затем переехали к Маме Роксане, которая контролировала каждый наш шаг. Я обрела любовь и понимание в семье Конни и Гая Хендерсон. Они были белокожей молодой парой, и им нужна была няня, чтобы помогать присматривать за их маленьким ребенком. Мне нравилось жить в их доме, я считала себя частью их семьи. После стольких потрясений в жизни я больше всего на свете хотела спокойствия и порядка.
Хендерсоны стали для меня хорошим примером, потому что они были высоконравственными людьми. Они научили меня, как следить за домом, где было много книг, журналов и красивых вещей. Научили хорошим манерам. Они даже взяли меня с собой в поездку в Даллас, штат Техас. Так я увидела мир за пределами Теннесси. Важнее всего было то, что они на своем примере показали мне, что и в браке люди могут любить друг друга и жить в гармонии со своими детьми. Может, такое поведение и считается нормой, но раньше в своей жизни я видела совсем иное.
Я тоже хотела построить свои отношения, и, когда мне исполнилось пятнадцать, я обрела их вместе с Гарри Тейлором, игроком баскетбольной команды в старшей школе. Он и стал моей первой любовью. Гарри был идеален во всех отношениях – красивый, популярный, капитан команды. У меня дух захватывало, когда я была рядом с ним, и я готова была мириться с его поведением. Он мог порвать со мной и пойти к другой девчонке, потом вернуться, а я так и представляла себе, что, в конце концов, все встанет на свои места и однажды мы поженимся. Конечно, тогда, в пятнадцать лет, у меня было свое понимание происходящего. Я строила планы и верила в них. Гарри разбил мне сердце, когда одна из его очередных девушек забеременела и он женился на ней. Я долго боялась испытать такое разочарование снова.
Надеясь начать жизнь заново, я уехала жить к своей бабушке, Маме Джорджи. Я верила, что уже достаточно взрослая, чтобы принимать такие решения самостоятельно, хотя, кажется, никто особо и не пытался ставить мой выбор под сомнение.
Несколько месяцев спустя, когда мне было шестнадцать и я еще училась в старшей школе, Мама Джорджи умерла. Без нее я почувствовала себя такой одинокой. Я не представляла, что мне делать. Потом мама пригласила меня пожить к себе в Сент-Луис. Эллин уже жила там. Я побаивалась ехать к маме, ведь я так давно ее не видела, но мне было интересно пожить в большом городе. Я больше не была беззащитным ребенком,
Жизнь преподала мне один урок: все, кого я люблю, уходят из моей жизни. Я потеряла маму, когда она уехала; мою любимую двоюродную сестру Маргарет, которая погибла в автокатастрофе; Гарри, который разбил мое молодое сердце, бросив меня ради другой; Маму Джорджи. А теперь мне пришлось попрощаться с Хендерсонами.
Я никогда не чувствовала себя любимой, поэтому решила, что это неважно. Важно, но только не для меня. Наверное, я выстроила своего рода щит. Я говорила себе: «Если вы не любите меня, ничего страшного, обойдусь и без этого. Жизнь продолжается».
Жизнь продолжается – это было моей мантрой, хотя в то время я и не знала, что такое мантра.
3. «Something’s Got A Hold On Me»
В Сент-Луисе я почувствовала себя одинокой и потерянной: я не могла найти себе место в этой новой жизни. Поэтому я была в восторге, когда Эллин, сексуальная и умудренная опытом (в отличие от меня она вела взрослую светскую жизнь, в которой нельзя было обойтись без губной помады, высоких каблуков, а также мужчин на «Кадиллаках»), предложила сходить в ночной клуб в восточной части Сент-Луиса. Группа, которая собирала публику в этом клубе каждую ночь, называлась Ike Turner and the Knights of Rhythm. Конечно, я слышала о них – все о них знали. Песня Айка «Rocket 88», один из его первых синглов в стиле рок-н-ролла, стала хитом, хотя, что было характерно для шоу-бизнеса того времени, он не принес ему много денег. Айк Тернер был самым известным и востребованным исполнителем в ночных клубах в восточной части Сент-Луиса. О нем писали в газетах, и я была рада, что у меня есть возможность услышать его вживую в клубе «Манхэттен».
9
Песня из альбома Айка и Тины Тернер Live! The Ike & Tina Turner Show, 1965. – Прим. ред.
10
Слова из песни «Something’s Got a Hold On Me»: «У меня странное чувство, которое я не могу объяснить. Мне кажется, что все вокруг изменилось». – Прим. пер.
В первый раз, когда я увидела Айка на сцене, он, одетый в строгий черный костюм и галстук, был на высоте. Айк не был красавцем в обычном смысле этого слова, да и вообще, красивым его никак не назовешь. К тому же он был не в моем вкусе. Ведь я была еще семнадцатилетней школьницей, а он зрелым мужчиной. Я привыкла к школьникам спортивного телосложения, коротко подстриженным и одетым в джинсы. У него были уложенные волосы, кольцо с бриллиантом и тощее тело. Угловатое лицо и острые выпирающие скулы – мне он казался староватым, хотя ему было всего двадцать пять лет. Я никогда не видела таких худых людей! Я не переставая думала: «О боже, он такой некрасивый!»
Я была скорее исключением. Большинству женщин, как белым, так и темнокожим, Айк казался неотразимым, неприступным, потому что в нем было что-то опасное, пугающее. Не только его вид казался опасным: он сам был опасным. Ходили бесконечные слухи о его дурном нраве, вспышках агрессии при общении с музыкантами, драках с ревнивыми женщинами (а иногда даже с их разъяренными мужьями). Поговаривали даже, что однажды он избил кого-то ружьем и этим заработал себе прозвище «избивающий пистолетом» Айк Тернер. Он был злым и непредсказуемым человеком, с темной стороной, проявляющейся время от времени. И в то же время в этом был какой-то шарм.