Моя княгиня

Романова Татьяна Геннадьевна

Постепенно девушка успокоилась, гордость и сила духа взяли верх над другими чувствами, и она решила, что не уступит невидимому врагу и не позволит ему победить себя. Враг устраняет наследников, значит, он не должен узнать о том, что было между ней и мужем сегодня ночью. Нужно уничтожить все следы, ведь все в доме уверены, что между нами еще нет супружеских отношений.

Катя быстро вышла из своей спальни и побежала в комнату мужа. Увидев, что ее одежда догорает в камине, она помешала огонь кочергой, чтобы он ярче разгорелся. Собрав испачканные простыни в узел, она быстро постелила на кровать такие же, взятые из комода. Убедившись, что ее одежда превратилась

в пепел, Катя, неся узел с простынями под мышкой, выскользнула из комнаты мужа и, пробежав по коридору, юркнула в свою спальню.

Рассвет застал ее уже одетой в черное бархатное платье. Волосы она заплела в толстую косу и закрепила на макушке. Еще час она ждала Поленьку, изумившуюся, застав барышню одетой и готовой к выходу. Рассказав горничной о событиях вчерашней ночи, Катя взяла с нее слово, хранить тайну. Она отдала Поленьке простыни, с приказом разрезать их на лоскуты, а испачканные части сжечь, сама же направилась в столовую.

Катя старалась держаться невозмутимо и спокойно. К ней обратилась мадам Леже, с вопросом, что заказывать на обед и ужин, она дружелюбно ответила ей, потом приказала заложить сани и объявила дворецкому, что едет в гости к Лили Иваницкой.

Через полчаса она ехала в легких санках, запряженных гнедым рысаком по кличке Зверь, в сторону имения Иваницких. Завидев поворот на мельницу, она велела кучеру свернуть и ехать вперед, пока она ему не скажет, где остановиться. Катя внимательно оглядывала окрестности. Когда сани подъехали к мельнице, она увидела припорошенные снегом следы. Около дороги был воткнут догоревший до снега масляный факел, ее середина была утоптана, а на том конце вытоптанной дорожки, что был ближе к мельнице, виднелось углубление, оставленное лежавшим человеком. Через легкий налет снега, выпавшего ночью, в нем проступали алые следы крови.

Сердце Кати сжалось. Страх, охвативший ее от того, что Алексей может быть убит, перевесил все другие обстоятельства их отношений. Она ясно поняла, что не готова расстаться с мужем, даже несмотря на то, что он ее не любит и был так с ней жесток.

Сев в сани, она велела кучеру ехать к Иваницким. Навстречу ей вышла Лили, она обняла подругу, и так, обнявшись, девушки прошли в дом.

–  Никого нет, - рассказала ей Лили, - Петя и ротмистр Рябинин уехали час назад, а папа еще на прошлой неделе уехал в Тверь по делам. Я все знаю, мне Петя показал письмо, и я сразу ему сказала, что это не твоя рука, ты всегда пишешь по-русски. Он оставил это письмо для тебя, если оно тебе нужно.

–  Лили, что с Алексеем?
– еле вымолвила Катя, которая не могла больше ждать, - я видела кровь, он ранен?

–  Да он ранен, и довольно тяжело, но это не Петя его ранил, он попал Алексею в левую руку, ранение очень легкое, просто царапина, а Алексей выстрелил в вверх, и дуэль закончилась. Но в этот момент раздался еще выстрел, Рябинин говорит, что кто-то стрелял с крыши мельницы в спину Алексею. Пока они подбежали, этот человек спрыгнул с крыши на задний двор мельницы и убежал в лес. Было темно, искать его среди деревьев было бесполезно, да и Алексей их очень волновал, он сразу потерял сознание. Поэтому они отнесли его в сани и поехали в монастырь к матери-игуменье. Там Алексею вынули пулю и обработали раны, он пришел в себя и велел отвезти себя в Ратманово. Мать-игуменья сказала, что он выздоровеет, но выздоровление будет долгим, пуля не задела ни сердце, ни легкие, но вошла слишком глубоко, и они сильно располосовали его, пока достали пулю.

Лили перевела дух после долгой речи. Катя опустилась на стул. Ноги ее не держали, она была бледна как привидение.

–  Я налью тебе воды, - испугалась Лили, - ты сейчас упадешь в обморок.

–  Нет, ничего не нужно, - отмахнулась девушка, - принеси мне письмо, и я поеду домой.

Лили принесла письмо. Девушки вместе осмотрели конверт, где по-французски было написано имя Петра Иваницкого, потом достали письмо и начали читать, оно было коротким:

«Дорогой Петя, я поняла, что только тебя любила все эти годы. Теперь я богатая женщина, могу сама распоряжаться своим состоянием, и я хочу уехать с тобой. Я жду тебя сегодня в одиннадцать часов. Твоя Катя».

–  Как Петя мог поверить, что я могла написать такую чушь?
– удивилась Катя.

–  Я ему то же самое сказала, - поддержала ее Иваницкая, - что же ты теперь будешь делать? Поедешь в Ратманово?

–  Нет, я подожду его здесь, - ответила Катя, - пусть он сам приедет за мной, если я ему нужна, а если не нужна, то я буду жить в своем доме, а он пусть делает, что хочет.

Девушка обняла подругу, сунула злополучное письмо в муфту и поехала домой. Дома она объявила, что князь Алексей Николаевич задерживается в Ратманове по семейным делам, и зажила размеренной жизнью, занимаясь делами поместья с управляющим и дома с мадам Леже. Невозмутимая и спокойная внешне, она сходила с ума от тоски и ожидания. Но муж не приезжал, не присылал за ней, не подавал о себе вестей.

Катя послала Поленьку в Ратманово, под предлогом передачи князю его вещей. Поленька вернулась в восторге от огромного красивого имения, от княжон, которых она мельком видела, единственной, кто ей не понравился, была Тамара Вахтанговна, забравшая у нее вещи. Она устроила Поленьке такой допрос о жизни князя в Бельцах, о его женитьбе, о его молодой жене, что горничная, чтобы не сболтнуть лишнего, прикинулась полной дурочкой, мычала, мекала, задавала по нескольку раз одни и те же простейшие вопросы, чем совершенно вывела Тамару Вахтанговну из терпения. Старая грузинка плюнула и ушла, унося вещи Алексея. А Поленька от дворовых девушек узнала, что князь поправляется, но еще очень слаб, хотя все время в сознании.

И вот теперь, спустя два месяца после роковых событий, Катя должна была принять самое серьезное решение в своей жизни. Вестей от Алексея не было, а те подозрения, что появились у нее две недели назад с появлением дурноты по утрам, сегодня подтвердила акушерка Мария, приведенная тайком Поленькой из Белец рано утром. Веселая румяна женщина осмотрела Катю, пощупала ее живот и грудь и подтвердила Катину догадку.

–  Да, барышня, - она звала Катю так, как ее звали все в имении, - вот и ваш черед пришел. Месяца два у вас ребеночек, я думаю - рожать вам в конце октября.

–  Спасибо, Мария, - поблагодарила ее Катя, - прошу тебя, никому ни слова, никто не должен знать об этом ни в нашем имении, ни в имении мужа.

Мария пообещала хранить тайну, получила за труды серебряный рубль, и, очень довольная, ушла в деревню.

Катя металась между желанием сообщить мужу о ребенке и обидой на него за все те страдания, что она вынесла по его вине за эти два месяца. Она решила отложить решение еще на несколько дней, надеясь, что Алексей, все-таки, позовет ее.

В это время светлейший князь Черкасский стоял у окна своего кабинета в Ратманове, наблюдая за сестрами. Девочки пытались кататься на санках по холму, на котором стоял дом. Они веселились, увязая в рыхлом последнем мартовском снеге, застревая на уже проглядывавшей прошлогодней траве.