Моя любимая мачеха, или Она не твоя
Шрифт:
Сон сморил почти мгновенно, но я и не сопротивлялся ему. Погрузился в приятную дрёму, где в моих объятиях мирно посапывала Милена. Ресницы её трепетали, губы были приоткрыты. Я потянулся к ним, таким сладким, таким манящим… Словно что-то мешало, не пускало к молодой женщине. Я дёрнулся изо всех сил…
И проснулся. Попытался встать и офигел. Что за хрень? Мои руки были пристегнуты к кровати пушистыми розовыми наручниками. Теми самыми, которые мы с Аллой время от времени использовали для разнообразия в сексе. Неужели эта дура снова проникла в дом и решила соблазнить
Я осмотрел комнату в поисках этой идиотки, но встретился взглядом с Катей. Она притащила в мою комнату небольшой круглый столик. На нем возвышался ароматный пирог, стоял пузатый заварник и две кружки. Женщина сидела на стуле и молча смотрела на меня.
— Какого чёрта? — я попытался содрать наручники, но они держали крепко. Глянул зло на мать: — Освободи меня!
Глава 37. Роман
— Нет. — твердо сказала она и еще головой мотнула, чтобы наверняка.
— Ты совсем спятила?! — высоким от возмущения голосом заорал я. — Немедленно сними это!
— Когда ты был маленький, я тебя никогда не ругала и не принуждала к чему либо. Хоть, поверь, поводов ты давал немало. Когда я уехала и пыталась держать с тобой связь звонками, письмами и редкими приездами, ты игнорировал меня. Мне было непросто принять твою позицию, но я не стала настаивать на нашем общении. Потому что не имела права, ведь действительно уехала без тебя и потому что не хотела травмировать еще сильнее.
— И отлично. — Устав бороться, откинулся я на кровати. Раздумывая, как сломать кровать, не повредив себе что-нибудь, проворчал: — Не видеть тебя всё это время было счастьем.
— Когда тебе исполнилось восемнадцать, я надеялась, что нам удастся поговорить. Но ты встретил меня, как врага, я снова отступила. Думала, что тебе нужно больше времени и что, возможно, просто мама тебе уже не нужна. Ведь ты выглядел таким взрослым, красивым… Я думала ты счастлив и без меня, и в твоей жизни всё хорошо. Ушла в сторону, решила подождать, когда ты сам захочешь что-то изменить в наших отношениях. Не навязывалась. Я ошибалась каждый раз. Все мои поступки были не верны с самого начала, поэтому — нет, я не отпущу тебя, пока мы не поговорим.
— Да ты и так болтаешь, не переставая, — вспылил я и посмотрел на мать исподлобья. — Кажется, столько слов от тебя я не слышал за всю жизнь. — Усмехнулся: — Что это? Неужели в мамочке совесть проснулась? Или это… — Кивнул на её едва выступающий живот: —…Гормоны? Сама о них вспомнила. Беременность толкнула тебя на исповедь? Так она мне не нужна. Как и ты. Так что отдай мне ключ и проваливай из моей жизни.
— Роман, я хочу извиниться перед тобой, за все свои ошибки. Я понимаю, что ты меня вряд ли простишь, но мне хотелось бы наладить с тобой отношения. Давай попробуем, пожалуйста.
Я вдруг увидел в этой женщине Аллу. Беспечную, думающую только о себе и своих удовольствиях стерву. Моя бывшая девушка так же умоляла меня простить её, а после угрожала, что покончит жизнь самоубийством.
От маленького открытия стало не по себе. Я думал, что выбрал девушку, чтобы только трахаться и не думать о большем, а получается, остановился на такой же, как моя недалёкая и ветренная мать.
Затошнило, я глубоко задышал и, отвернувшись в сторону окна, попытался справиться с накрывшей меня волной горечи. Когда стало чуть лучше, процедил, не глядя на мать:
— Если я тебя прощу, ты не будешь больше пытаться “налаживать” отношения”? Так я тебя прощаю, катись обратно в Испанию. Ты мне и так всю жизнь сломала… Я даже шлюху выбрал под стать тебе. А она испортила всё, чего коснулась. Прямо как ты отцу.
— Я отцу? А он мне думаешь небо в алмазах подарил? Думаешь, я по своей воле оставила тебя? Когда твой дед узнал, что я хочу развестись с Багратом, ты даже не представляешь, что он устроил! Рикардо депортировали, чуть не посадили в тюрьму. Мне дали понять, что опеки над тобой мне не видать, как и разрешение на вывоз ребенка из страны. Я виновата в том, что уехала вслед за любимым мужчиной. Единственным, который принимал меня такой, какая я есть. Любил и заботился. Мне не легко дался этот шаг, и разлука с тобой убивала. Я разрывалась на части между тобой и нормальной жизнью, когда ты для кого-то важна, а не просто деталь интерьера. Тебе никогда не понять этого, к счастью. Рома, я не настолько ужасна, я — не монстр, не враг тебе!
Деда я помнил до сих пор, хоть он давно уже умер. Его суровое лицо всегда представало перед глазами, когда я видел злость отца. Благо не часто, но папа очень напоминал его в такие минуты. Дедушка же выказывал недовольство постоянно. Мне маленькому казалось, что
старика ничего в этой жизни не радует, кроме одного — надавить на кого-то, отругать, показать на недостатки.
Я изо всех сил избегал деда, да и он не стремился к общению. Лишь когда к дом приходили гости, одёргивал меня, чтобы я вёл себя подобающе. Как положено наследнику рода. В моей памяти этот человек навсегда останется глыбой льда с человеческим лицом.
В груди шевельнулось недовольство, мне не хотелось сочувствовать матери, но я не мог не понимать, что она не владела своей жизнью. Её заставили выйти замуж за отца, который тоже женился не по своей воле. Не этого ли я пытался избежать, когда отказался поступить так же?
Я не от брака с Миленой отказался, а от шага, который мог разрушить две жизни, как случилось с моими родителями. Нет, не две… Три. Ведь моя судьба тоже оказалась под угрозой. Из-за предубеждения я не разглядел в Миле настоящий бриллиант, не узнал свою любовь, сломал её…
Не вина деда, отца или матери. Моя вина, и мне с этим жить. С этого дня смотреть в зеркало и осознавать, что я собственными руками уничтожил возможное счастье с Миленой.
Конечно, я не сдамся! Я попытаюсь завоевать её сердце… Хоть больно даже думать о том, что она уехала с отцом на Бали. Что она уже не моя. Я никогда не был ревнив, — на самом деле, было плевать, с чем трахается Алла или ей подобные. Главное, соблюдать осторожность и ничего не подхватить. Да, я не доверял женщинам.
Не верил матери. Ненавидел их всех… Пока не полюбил Милену.