Моя любимая роль
Шрифт:
— Как там озеро?
— Охренительно красиво, — запрокинула голову Стеф. — Ты кофе будешь?
— Ага.
— Как песня? — она поставила чайник и стала доставать чашки. — Смотрел мой сериал?
— Смотрел, — он кивнул на планшет, — действительно классная девочка, я даже сделал себе пару скринов на будущее.
— Я же говорила! — просияла Стефани. — Написал что-нибудь?
— Музыку написал, — кивнул он, — а слова никак. Сижу вот, пересматриваю, может, придёт что-нибудь в голову.
— Я тебе не мешаю? — смутилась она, — а
— Нет, нет, — он взял протянутую чашку и подвинулся, похлопав по дивану рядом с собой, — садись, вместе глянем. Поговорю с тобой, может, мозг перезагрузится и что-нибудь решит.
— Да, я тоже часто так делаю, — она села и обхватила кружку, сунула в неё нос, зажмурившись от удовольствия. — Слушай, а зачем тебе кекс, ты же не ешь сладкое?
— Не ем.
— И? — подняла брови она. требуя продолжить мысль, Стивен помялся, потом нехотя признался:
— У меня сегодня день рождения.
— Да? — округлила глаза она. — Прикольно, а у меня послезавтра… но, учитывая, что уже сегодня, то завтра. Поздравляю. Желание загадал уже?
— Да. Загадал, чтобы проклятая сопливая песня взялась из ниоткуда и оставила в покое мой мозг. — Он бросил планшет на стол и опять сгорбился над чашкой, — у меня времени до вечера, после ужина крайний срок. Но я, наверное, был плохим мальчиком в этом году.
Девушка прыснула и толкнула его плечом:
— Именинное желание не зависит от поведения, это же не Рождество.
— Да? Ну не знаю… — он отпил кофе и вздохнул, — значит, я что-то неправильно сделал.
— Это из-за того, что ты не съел кекс, — с самым серьёзным видом заявила Стеф, парень глянул на него и поморщился:
— Не хочу.
— Хочешь, я съем?
— Давай.
— Спасибо, — она вытащила свечку и откусила большой кусок, пробормотала с набитым ртом: — Вкусненько… Как можно не есть сладкое? — Стивен пожал плечами и взял из стопки листок, стал рисовать на нём каракули. Она дожевала и кивнула на гитару: — Сыграй мне мелодию, ты её полностью закончил?
— Угу, — он смял лист и сунул в карман, взял гитару и медленно провёл по струнам. Стефани вспомнила Криса и хихикнула, Стив поднял глаза: — Что?
— Да так, — махнула рукой она, — сидели с Льюисом у озера, решили спеть. Он принёс гитару, а она не строит. Так он даже не заметил! Я сама настраивала.
Парень фыркнул и невесело покачал головой:
— И ты ещё спрашивала, почему я ругаю его записи.
— Я уже поняла, — улыбнулась она, — всё, давай играй, я молчу.
Стивен достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо нотный лист, придавил край планшетом и заиграл. Стеф отложила кекс и закрыла глаза, пытаясь представить, как эту песню поёт красивая кореянка из сериала. Мелодия качала, брала за душу мягкими лапками, медленно закрадываясь в сердце и наполняя его теплом…
— Красиво, — она открыла глаза и улыбнулась, — ей очень подходит.
— Угу, если бы Эшли ещё подошло, — скривился Стив, Стефани махнула рукой:
— Забудь об Эшли, расслабься. Включай фильм, я давно его не пересматривала, может, тоже сочиню тебе пару строчек.
— Ты пишешь песни? — он отложил гитару и ноты, опять взял планшет. Девушка качнула ладонью:
— Я стихи пишу, изредка. Ну, когда что-нибудь такое случится, знаешь…
— Знаю, — он опять сполз по спинке дивана и протянул ей один наушник, — смотрим?
— Включай, — она взяла ухо и тоже сползла ниже, на экране бродили по ночному городу под трогательную песню два дурака, которые ещё серий пять будут разбираться, любят ли они друг друга. Мысли поплыли в недавнее прошлое, заставив вспомнить лихорадочно-жадный поцелуй и восходящую луну над водным зеркалом, она улыбнулась. Через минуту заметила, что Стивен не смотрит фильм, хотела возмутиться, но повернувшись в его сторону увидела, что он спит.
«Бедняга, сколько он уже мучается с этой песней… А музыка получилась просто блеск, надо попросить у него запись.»
Она осторожно вытащила свой наушник и взяла со стола его ноты, начала мурлыкать под нос, потом придвинула к себе чистые листы и ручку, стала набрасывать слова, переполняющие её изнутри, те, которые она даже Мари не решится открыть, не то что широкой публике… Но бумага всё стерпит, а сейчас ей так хотелось рассказать всему миру, как она счастлива! На экране побежали титры, а она всё писала, потом чёркала, опять писала и переписывала начисто, с радостью ощущая где-то внутри привычную дрожь, которая для неё всегда знаменовала успех. Такое ощущение приходит в танцевальном зале, когда какое-то движение перестаёт быть заученной сменой заученных поз и становится порывом души, облачённым в танец, когда вдруг понимаешь, что исполнить это лучше просто невозможно.
В последний раз перечитав текст и уверившись, что теперь править нечего, она растолкала Стивена:
— Подъём, соня. Я написала тебе песню.
— Чего? — он потёр глаза. — Что значит «ты написала мне песню»?
— То и значит, — нетерпеливо подпрыгнула на месте она, забирая планшет и подсовывая ему малость почёрканные ноты, — бери гитару! Только здесь не с начала, вот это два раза, а этот кусок переносим в конец и играем медленно. Понял?
— Нет.
— Пофиг, — она махнула рукой, — играй давай, вот отсюда.
Он всмотрелся в ноты, посопел, потёр глаза и заиграл. Она расправила свой лист и запела.
Для такого «близко»
Не бывает «слишком»,
Для такого «можно?» есть только «да».
Ты отбрось сомненья
И прошу, поверь мне,
Для таких вопросов время — ерунда.
Когда в небо смотрели глаза
Цвета «я люблю тебя, море!»
Мне мой ангел сказал,
Что он мне отыскал
Ту любовь, что со мной навсегда.
Она подняла ладонь, заставив его остановиться, ткнула пальцем в ноты: