Моя любой ценой
Шрифт:
Зато на кухне есть записка:
“Звонил тебе несколько раз. Вечером приду, и серьезно поговорим. Чтоб никуда не уходила”.
Достаю мобильный — и правда пропущенные, да еще и СМС. А я ведь и думать забыла про телефон. Становится стыдно, что заставила брата волноваться. Набираю его номер, но тот недоступен. Так что придется отложить выяснение отношений до вечера.
Сама же пытаюсь заняться домашними делами, вот только мысли то и дело соскакивают на Багрова. Мне непонятна эта его перемена в настроении. И дело не в том,
Однако Леша вечером не появляется — только сухое сообщение о том, что он должен уехать на какое-то время, и все. Никаких подробностей — просто факт того, что у него дела, и чтобы я не беспокоилась о нем.
Полночи ломаю голову над этим — телефон недоступен, а мне все равно неспокойно. Может, это та самая командировка? Но почему так резко? Неужели настолько все закрутилось, что он даже не хочет поругать меня за Багрова?
Следующие несколько дней я нахожусь в режиме ожидания. Еще пара СМС — и это все, что я получаю от брата.
Я даже иду в полицию, но на меня смотрят, как на дуру — ведь человек дает о себе знать. Чего еще надо-то?
А сегодняшним утром меня ждет сюрприз! Когда раздается звонок в дверь, я едва ли не бегу, уверенная, что это брат. Я уже готовлюсь произнести продуманную речь, как мгновенно теряю запал. Потому что вижу Феликса. Довольного и улыбающегося.
— Привет, красота. Скучала?
41. Злата
— Ты что здесь делаешь? — задаю самый идиотский вопрос.
— Забираю тебя на выходные.
— Чего? Какие еще выходные? — оторопело смотрю на него. — У меня репетиция вообще-то! И я хоть и должна ехать, когда ты позвонишь, но…
— Тише, Злата. Я отпросил тебя.
— Отпросил? Как это ты отпросил? — наверное, шокировать меня еще больше просто невозможно.
— Вот так. Твой Верховцев просто не смог мне отказать. Так что бери вещи — одежду, косметику — что там еще тебе надо, и погнали.
— Не смог отказать, значит…
Вся суть происходящего доходит до меня, и такая злость разбирает, что я перестаю сдерживаться.
— Я не поеду. И вещи собирать не стану!
— Не собирай, — легко соглашается Багров. — Поедешь без них. Но потом, когда выяснится, что чего-то тебе не хватает, мы, конечно, купим там, но… — он коварно усмехается, — неловко будет тебе, а не мне, красота. Выбор за тобой.
— Я так не могу! — выкрикиваю упрямо. — Понял? Не поеду! У меня репетиция!
Выражение лица Феликса неуловимо меняется, он делает шаг ко мне, и оказывается уже в квартире, шарахает дверью так, что вздрагиваю.
— Не можешь? — обманчиво тихо спрашивает. — А как можешь? Ходить с синяками под глазами? Выползать в ночи с гребаных репетиций? Не жрать ничего судя по всему тоже можешь!
Его напор сбивает меня с толку. А главное, что за претензии такие?
— Это мое дело, сколько ем и тренируюсь, — ворчу в ответ. — При чем тут это? Я не обещала тебе цветущий вид.
— Не обещала, значит… — протягивает он и опасно щурится. Делает шаг ко мне, а я тут же отхожу от него и упираюсь в стену.
— Феликс, не надо, — говорю. — Успокойся. Ну, чего ты кричишь — ты же все выходные не занят. Давай, я после репетиции приеду? Ну?
— Никаких ебучих репетиций, поняла? Отдыхать, блядь, поедешь и есть без долбаного режима! — рявкает он. — Вещи будешь собирать или так выносить?
— В-выносить? — я даже заикаюсь от его напора.
Багров не отвечает, просто подхватывает и взваливает меня к себе на плечо, как куль какой-то. А я визжу что есть сил:
— Отпусти! Опусти сейчас же!
— Я тебе вопрос задал, — весомо возражает. — Ты не стала отвечать.
— Да соберу я вещи! Только оставь меня!
Получаю смачный шлепок по пятой точке и только после этого оказываюсь на ногах.
— Решишь что-то выкинуть, пеняй на себя, Злата, — добавляет прежде чем покинуть мою квартиру. — У тебя двадцать минут.
Первые пять минут я пытаюсь как-то успокоиться. Нет, он ведь как танк прет! Мало ему того что я уже согласилась с ним спать, так теперь еще и в жизнь мою вмешивается.
Все же не выдерживаю звоню Верховцеву.
— Николай Владимирович, тут такое дело…
— Да-да, Злата, я в курсе и отпустил тебя. Отдохни там как следует.
Я, кажется, роняю челюсть. Просто надо понимать, что наш хореограф ни разу никого никуда не отпустил. Если кто-то рисковал спросить, то он морально раскладывал так, что больше желающих не находилось. Он реально считал, что даже смерть не уважительная причина для прогула.
И тут такое!
— Вы уверены? — снова завожусь. — Как-то это не укладывается в ваши правила.
— Это исключение, которым советую воспользоваться по полной. У нас жаркий сезон, а ты уж постарайся там отдохнуть за нас всех.
— Это потому что Багров ваш спонсор?
Николай Владимирович показательно вздыхает.
— Воропаева, хватит делать мне мозг. Я в курсе, что ты с ним. Чего ты еще от меня хочешь? Я не смертник, чтобы отказывать ему. Если ты нужна ему на эти выходные — езжай. Но, пожалуйста, сделай так, чтобы он проявлял свое внимание к тебе вне нашего расписания.
— Знаете, а я вот не уверена — Феликс такой упрямый, — мстительно говорю, сама себе удивляясь. — Даже не знаю, какое у него будет настроение потом. Вдруг ему больше не захочется поддерживать танцевальное направление.
— Вот, значит, как ты заговорила? — цедит он.
— А вы? Вы меня продаете и даже не считаете нужным сообщить! — обвиняюще высказываюсь.
Повисает тяжелая пауза.
— Ладно, ты права. Но я думал, что у вас все разногласия улажены. Багров, он… Скажем так, он был весьма убедителен.