Моя Мия
Шрифт:
Это было так… захватывающе.
Резко вставая, одёргиваю задравшееся платье.
– Я к подружкам пойду, потанцую. Приятно было познакомиться, – говорю всем, не глядя на Громова с девицей, чтобы Ладка поняла – к ней это не относится.
Подмигиваю своему соседу, не сводящему глаз с моего декольте. И вильнув бёдрами, отправляюсь навстречу счастливчику, который сегодня сотрёт с моих губ печать имени Мирона Громова…
Глава 3. Растерянная Мия
Десять.
Ровно
«Мой Громов»
Словно вспышкой пролетают слова Ладки. Ядовито-неоновой лентой под кожу забираются.
Я… в раздрае.
Думала, пережила, справилась. Но нет.
Наверное, мою боль может понять только та, что любила в девятнадцать. До хрипоты, до проклятого покалывания в ступнях. Когда жжётся в груди так, что нестерпимо.
Ни одной единой мысли, кроме воздушного рыжего облака вокруг его плеча.
Просто мечтаю, чтобы проблема решилась одномоментно. Чтобы он уже сейчас всё понял, потому что в следующую минуту поздно будет. Ни завтра, ни послезавтра.
Сейчас!
В мои девятнадцать лет бить наотмашь хочется за долю секунды до того, как по тебе ударили. Так получается. Не знаю, что это.
Мама говорит – «молодость, всё пройдёт», отец тихо цедит «вся в мать» и закатывает раздражённо глаза.
Я физически ощущаю, как живьём варюсь в коктейле из ревности, унижения и собственной уязвимости. Моё сердце рыдает внутри, потому что снаружи я должна оставаться сильной.
Этому тоже папа научил. Слабой можно быть только со своими. С родными.
А Мирон больше к таким не относится.
Перед собой вижу – стоит молоденькая, яркая брюнетка. А в душе – волчица, одиноко воющая на Луну.
До жути.
Облизнув только что подкрашенные губы, вытираю влагу в уголках глаз и отшвыриваю салфетку в урну.
Я должна быть равнодушной.
Обязана стать счастливой, чтобы утереть ему нос. Просто горю сейчас мечтой увидеть в его глазах отголоски своей боли.
Найду себе парня.
Хорошего, умного, главное, надёжного. Такого, чтоб дух захватывало.
Поражённо вздыхаю, прикладывая ладошки к горящим щекам. Самой влюбиться? Не в Громова?
Это вряд ли, конечно.
– Мийка, – подхватывает меня под руку Тая, когда я решаюсь выйти из туалета. – Пойдём. Я все ноги стёрла, пока тебя искала.
– Зачем?
– Ты куда-то пропала, – сбивчиво проговаривает. – Там… он пришёл, представляешь?
– Кто? – округляю глаза. Мысли только о Громове.
– Ваня, – краснеет
С недавних пор моя любимая подруга тоже пала жертвой светлых глаз. Правда, серых. Собственник последних – Ваня Соболев, однокурсник Мира и средний сын Яны Альбертовны Соболевой. Пожалуй, самой известной женщины в нашем городе.
Поднявшись по винтовой лестнице, снова попадаем в душное помещение. Голова кружится от количества людей и мигающих ламп, установленных под потолком.
Стараясь не смотреть в сторону випки, прохожу к нашему столику и оставляю крохотную сумочку на диванчике.
Следующий час мы с девчонками танцуем и веселимся. Упрямая лямка платья всё время пытается съехать, грозя оголить грудь, но я старательно её придерживаю и соблазнительно поднимаю руки, выписывая бёдрами восьмёрки.
В какой-то момент становится так весело, что о Громове напрочь забываю.
Алкоголь в крови будоражит и требует остренького, наша «Модная четвёрка» вскарабкивается на сцену. Одёргиваю задравшееся платье под общий вой толпы, мило пожав плечами.
Щёки горят, кожу покалывает, когда представляю, что Мир сейчас где-то здесь. Ну не может он в таком платье из виду меня выпустить. Видела ведь, как взбесился. Всегда так было.
Кидаю неловкий взгляд в сторону випки. Пусто.
Горько усмехаюсь.
Ему всё равно. Может, вообще уехал со своей апельсиновой. Будут трахаться полночи, как кролики у бабушки на даче… Не зря мы каждое лето за ними подсматривали.
Да блин.
Поднимаю голову к ярким софитам и пытаюсь возвратить выпавшие слёзы глазам. Ослепительно улыбаюсь.
Быть сильной мне даётся нелегко.
Девчонки попеременно дёргают меня за плечи, изображая веселье.
В танце соблазнительно прогибаюсь и откровенно веду ладонями по груди. Пайетки колются и хрустят под пальцами. Возбуждение внизу живота загорается красной лампочкой. Я так много читала про секс последние полгода, что давно могла бы сдать теорию на "отлично".
Отчего-то сейчас, на фоне опытной стервы-Ладки, моя девственность кажется нелепым казусом.
Тем более, Мир от права первой ночи отказался самым противным способом. Это и послужило причиной нашего недопонимания перед самым отъездом Громова в Европу.
Но…
Мы ругались с ним миллионы раз. Случалось, долго не разговаривали, обижались. А потом как ни в чём не бывало продолжали общаться. Потому что близкие люди всегда прощают. В этом и смысл.
Заметив своего недавнего соседа, мило угощавшего меня коктейлями, машу рукой и проезжаюсь взглядом по молодому стройному телу. Неплохо. А блондин оказался красавцем, в темноте випки не разглядела. Слишком уж была занята сладкой парочкой.
Парень ослепительно улыбается, сверкнув белоснежными зубами, и кивает на бар, приглашая. Ох, мамочки.