Моя недотрога
Шрифт:
— Они меня явно не спасут, — заметил я.
Но девушку было не остановить, она оттеснила в сторону официанта, который вытирал стол, и принялась оттирать мою рубашку прямо на мне. Я чувствовал себя максимально неловко, словно я просто старшее её дитя, переросток. Господи, как хорошо, что этого не видит Макс.
— Хватит, — жёстко попросил я.
— Папа! — крикнула девочка. — За нами идёт папа!
— Дождалась, милая! — ответил мужской голос. — Сейчас поедем домой.
Я снова чертыхнулся, но теперь уже мысленно. Голос был мне знаком, он принадлежал несостоявшемуся
— Вадим? — вздернул он удивлённо бровь подходя.
— Здравствуйте, Андрей, — поздоровался я.
Девочка — обезьянка висела на его руке и немного отвлекала. Молодая женщина все так же яростно терла салфеткой мою грудь.
— О, вы знакомы, — не отрываясь от своего занятия отозвалась она. — Наша Яна облила его кофе, надеюсь, он был не очень горячим.
Андрей вздохнул, позволив себе на мгновение закатить глаза.
— Хватит, дорогая, — попросил он и девушка остановилась, за это я ему был благодарен. — Сходите в игровую на пару минут, я вас догоню.
Малышка заныла, но мама все же её увела. Андрей опустился на тот же стул, на котором недавно сидела его дочка. Заказал кофе.
— Я не планировал с вами встречаться лично, — начал он. — Мне не слишком импонирует ваш подход к делу.
— Я могу исправить ваше впечатление, — спокойно ответил я.
Он смотрел не на город, что был внизу. Он любовался своей семьёй через стеклянную стену. Малышка бегала по краю фонтана, пузатая мама за ней.
— Работа превыше всего. Работа, а ещё семья. Но её у вас нет.
— Пока нет, — пожал плечами я. Удивился тому, с какой нежностью взрослый мужик смотрит на свою дочь. — У вас очень красивая семья. И да, я вас прекрасно понимаю. Отчасти потому, что только начинаю осознавать, каково это. Да, у меня нет семьи. Но представляете, именно сейчас, в тридцать три года, я впервые влюбился. Как мальчишка. Настолько, что впервые за много лет позволил заму представлять меня на встрече.
Импровизация чистой воды и я совсем не был уверен, что этим можно пронять мужчину, кстати очень богатого. Макс бы заржал.
— Я встретил свою жену в тридцать два, — ответил он. — И тоже пропал.
Черт побери, получается, поразился я.
— Тогда вы должны меня понять. Работа превыше всего, да, я полностью с вами согласен. Но так же я на многое готов, только бы её удержать рядом и видеть, как её живот разбухает, вмещая в себе наше дитя.
Черт, только бы не стошнило от такой приторной сладости.
— Но тем не менее, встречу вы пропустили. Я готов дать вам шанс. После согласования на встрече, я все же на неё не пойду, меня ждёт семья. По итогам, возможно, встретимся с вами и тогда уже решу, как быть.
Он пошёл к своей шкодистой дочке, а я чувствовал — я уже победил.
Глава 24
Ася
Первое, что я сделала — сменила белье постельное. Благо оно в шкафу имелось, чистое, хрусткое, как после химчистки. Затем уже упала в постель не зайдя даже в душ и уснула. Уснула я днем, проснулась — глубокой ночью.
Лежу, темно, который час не знаю. Успела порадоваться, что не думаю о Вадиме и сразу же огорчилась тому, что вообще о нем вспомнила… встала, включила свет. Два часа ночи, незнакомая мне квартира, которой предстояло стать моей. Я была дома, но дом этот был мне незнаком.
Одним из качеств, которые мне привила тётушка была любовь к чистоте. Квартира была чистой, но меня коробило то, что до всего в ней касались чужие руки. Я нашла в маленькой кладовой принадлежности и взялась за работу. Сняла шторы и отправила их в стирку, вытерла везде пыль. Отчистила щеткой небольшой пушистый ковёр. В процессе заглянула в холодильник, обнаружила там закрытую бутылку красного вина.
— Ассоль, — строго сказала я себе. — Пить одной это признак алкоголизма.
Бутылка смотрела на меня, я смотрела на бутылку. Я вздохнула.
— Ну и ладно, — ответила я сама себе.
В этой квартире было все, и штопор я нашла без проблем. Включила негромко, чтобы не тревожить соседей, музыку. На седьмой песне и втором бокале поняла, что все песни пишут об одном. О любви. Причём о счастливой любви петь никто не хотел. Почти каждая песня была обо мне. О том, как больно терять то, что только успел почувствовать. Узнать, насколько это прекрасно и лишиться.
Рассвет застал меня на подоконнике. Я мыла большое окно, пьяненькая, несчастная и ревела взахлёб. Оказалось, это так чудесно — тереть стекло и рыдать…
— Это не любовь, — сказала я очередному исполнителю. — Вы не понимаете. Я сама не понимаю. Не бывает такой любви, я не хочу любить этого человека. Просто…просто не будет так хорошо никогда и ни с кем. Я знаю это, поэтому так горько…
Неизвестный мне певец соглашался со мной, но продолжал петь о проклятой любви. Вино закончилось, когда у меня уже немного заплетались ноги.
— Мыть пол, — я едва ворочала языком, не от алкоголя даже, а просто от бесконечной усталости.
Начать мыть пол решила с балкона. Вынесла тазик с водой, посмотрела на город. Ночью прошёл дождь. Солнце уже встало. Такое жизнерадостное, какое бывает только ранним утром. И так красиво было, так чисто, так розово от солнечного света, что мне больно стало в груди.
— Будут другие мужчины, — себе назло сказала я. — Дура, тебе только двадцать три года, вся жизнь впереди.
И сама себе не верила, чувствуя себя дряхлой старухой. С полной уборкой своей квартиры я закончила к восьми утра, к тому времени на смену алкогольному опьянению пришла лёгкая головная боль. Я приняла душ в начисто отмытой душевой кабине и снова легла спать.
Проснувшись уже днём я чуть подала попой назад. Привыкла, что там сзади — спит Вадим. И можно прижаться к нему, такому теплому, попой и спиной. И такое сильное желание вдруг обуяло позвонить ему. До боли. Номер у меня сохранен. И чтобы хоть раз вот так снова прижаться…