Моя недотрога
Шрифт:
— Может, чаю? — предложила я Вадиму.
— Нет, спасибо. Я пока слишком зол на тебя Ася, слишком зол. Ты не имеешь право решать за нас обоих.
Я пожала плечами — нет, так нет. Я не собиралась выедать себе мозг за то, что не соответствую чужим ожиданиям. Мне нервничать нельзя, поэтому самое время включить эгоизм. Поэтому я просто поставила чайник — попью чай одна.
Глава 47
Вадим
Я
Бесило, что я никак не мог повлиять на её решение. Бесило, что я впервые в жизни решился впустить в свою жизнь женщину на постоянной основе, а она…она решила угробить себя ради ребёнка, которого я даже не хотел.
Я не входил к ней в квартиру, я даже почти не разговаривал с ней. И да, я сам вёл себя как ребёнок, но странным образом так было легче.
Сегодня я отвёз ей очередной пакет с продуктами. Оставил его на кухне, пошёл к выходу из квартиры. Её кот давно меня признал, ещё с тех пор, как мы три недели провели вместе, и сейчас встречая щедро оставлял на моей одежде шерсть.
— Ты не поможешь мне? — вдруг попросила Ася.
Я остановился. Мы и правда почти не говорили с ней.
— Что-то случилось?
— Кроватка. Нужно собрать кроватку.
Я удивлённо приподнял брови.
— Кроватка? Рожать ещё совсем не скоро.
— Восемнадцать недель уже. Анализы становятся хуже, скоро меня госпитализируют и скорее всего, до самого финала. Я хочу успеть подготовить спальное место для ребёнка.
Восемнадцать недель — уму не постижимо. Я прошёл в комнату. Кроватка являла собой большой картонный ящик.
— Ты не сама тащила? — с подозрением спросил я.
— Ну, конечно нет, — засмеялась Ася. — Там кстати инструкция есть.
— Настоящим мужчинам они не нужны.
Оказалось — нужны. Это была не советская кроватка в которой наверняка спал младенцем я. В этой была куча плюх, ящиков, прочей, совершенно не нужной младенцу лабуды. Я погрузился в кроватку с головой и проторчал в квартире Аси добрых три часа. Она дважды приносила мне чаю. Я матерился сквозь зубы, пил чай и продолжал сражаться с кроваткой.
— Всё, — заявил я.
Отступил на шаг, осматривая дело рук своих. Кроватка была белой. Овальной. Красивой. В углу комнаты лежал матрас в упаковке, я снял её и установил матрас в кроватку.
— Спасибо, — отозвалась Ася. — Теперь как будто не так страшно рожать.
А умереть если её авантюрная затея провалится, ей не страшно? Спрашивать я не стал. Потянулся, разминая тело, посмотрел на время. Поздно уже. Нужно было ехать домой, хотя там меня никто не ждал.
— Останься.
— Что? — не понял я.
— Останься у меня. Один раз. Ночами так страшно…
Я вздохнул. Посмотрел на Асю, как на неразумное дитя. С ног до головы завернута в пушистый халат, на ногах пушистые же тапочки, волосы заплетены в косу, щеки ввалились. Все беременные толстеют, эта худеет.
— Я не хочу, чтобы ты думала, что я поддерживаю тебя в твоём сумасшествии.
— А ты не поддерживай. Останься просто, один раз. Пожалуйста.
Я остался. И чувствовал себя максимально неловко в её маленькой квартире. Она резала салат и разогревала ужин, а я не знал, куда себя деть. Получил ещё один пушистый халат, короткий мне, полотенце, сходил в душ. Когда наступила ночь, вздохнул с облегчением.
Кровать она так и не купила, нужно будет самому заняться этим вопросом. Ася чистила зубы, я лёг, залез в телефон. В квартире тихо совсем, только кот урчит еле слышно, на улице беснуется метель. Могло бы быть уютно и спокойно, но…
— Я сплю у стенки, — порадовала Ася.
Пришлось двигаться. Она выключила свет и залезла под одеяло. Молчим. Зачем я уступил ей и остался? Зачем вообще позволил всему этому происходить?
— С тобой не страшно, — в темноту сказала Ася.
А потом придвинулась ко мне. Ещё и ещё. Потом уткнулась в мой пах попой и удовлетворенно затихла. От попы там осталось — одно название. Я чувствовал каждую её косточку. И все равно моё тело реагировало соответственно, и реакцию эту Ася чувствовала ягодицами.
— У тебя был кто нибудь? — спросила она. — За эти месяцы.
Я мог бы солгать, но ложь эта была бы ненужной и нелепой. Я давно перерос тот возраст, в котором самоутверждаются за счет сексуальных побед.
— Нет.
— Я рада этому. Очень.
И заерзала, потерлась о мой член попой. Я застонал, скорее обречённо, чем от удовольствия.
— Ася прекрати. Тебе нельзя и ты прекрасно это знаешь. И я не буду это делать.
— Мне нельзя, а тебе можно.
Лёг я спать в трусах, как целомудренный девственник. Аська повернулась ко мне, и полезла холодной рукой под трусы.
— Перестань.
— Но я хочу…
Затем сдернула одеяло совсем. Я закрыл глаза, пытаясь отрешиться от ситуации, остановить которую не мог и не хотел. Поэтому когда она коснулась моего члена горячим влажным ртом, вздрогнул от неожиданности.
В её движениях сквозила неумелость — многому ли она могла научиться за ту неделю в отеле? Когда я не выдержал и чуть надавил на её голову, вынуждая взять меня глубже, Аська едва сдержала рвотный позыв. Но не остановилась. И с каждым движением неумелого рта и языка я был все ближе к оргазму.
Кончил я ей в рот. Вероятно, весьма обильно — она даже закашлялась. Выпустила мой член, встала, включила свет, прошла в ванную. Я закрыл глаза думая о том, что мне только что сделала минет женщина, беременная моим ребёнком.
— Всё нормально? — спросила она.
И я впервые увидел её без халата, пальто, без всей той брони, за которой она пряталась от меня. На ней был короткий топ и трусики. И я видел живот. Небольшой ещё, но уверенно торчащий вперёд. Неправильный. Его не должно было быть.