Моя незабудка
Шрифт:
Шестнадцать лет Ирина Викторовна Гриневская работала главным врачом клиники пластической хирургии и эстетической медицины «Клеопатра». Это название она выбрала не случайно. Ирина всегда восторгалась этой легендарной, сильной и неординарной царицей. К тому же, еще со студенческих лет, друзья не раз говорили ей, что она очень похожа на актрису Элизабет Тейлор, сыгравшую эпохальную роль прославленной на века царицы Египта. Клиника была для Ирины вторым домом и гордостью! «Клеопатра» досталась им с Андреем как подарок на свадьбу. Раньше, еще при Советском Союзе, клиникой руководила ее мама, Галина Марковна Звягинцева. Отец, Виктор Борисович, в работу жены не вмешивался, изредка, чем мог, помогал и поддерживал финансово. Занявшись любимым делом, он полностью посвятил себя научной работе, возглавил кафедру травматологии медицинского университета и был горд тем, что вырастил не одну плеяду знающих специалистов. Так что клиника была детищем Галины Марковны! Говорят, она была хирургом от бога! Сильная, смелая, целеустремленная,
Постепенно клиника из одного небольшого отделения при городской больнице превратилась в современный медицинский центр, ничем не уступающий подобным учреждениям Европы. Не жалея средств, молодые руководители закупали новейшее медицинское оборудование, расширяли перечень услуг и неустанно заботились о сервисе для своих пациентов. Правдами и неправдами они переманивали в клинику именитых специалистов и отправляли врачей на стажировку в ведущие клиники Израиля и Германии. И это дало свои результаты! С каждым годом их бизнес становился все более и более успешным. Хотя Андрей не раз упрекал Ирину в транжирстве и просил закупать более дешевое оборудование, экономить на зарплате сотрудников и меньше заниматься благотворительностью. Но Ирина не хотела его слушать. Ведь несмотря на то, что именно Андрей стал генеральным директором «Клеопатры», он обязан был согласовывать все действия со своим компаньоном и главным врачом клиники – Ириной. Вместе с тем все, что касалось плана лечения, графика проведения операций, было полностью в ее ведомстве. Так было указано в дарственных документах. Так решили ее родители. Еще до свадьбы Ирины с Андреем они заранее предусмотрели распределение обязанностей между будущими супругами и прочие детали, выплывающие из их личных взаимоотношений. Тогда Ирина этим особо не заморачивалась, как и не вчитывалась в те дарственные документы и дополнительные договора, которые к ним прилагались. Юная и доверчивая, она тем не менее прекрасно осознавала, что умудренные жизненным опытом родители лучше нее знают, как распорядиться своим имуществом. В любом случае плохого они ей не пожелают. Только Андрей, просматривая все документы, тогда пошутил, что теперь это будет кодекс семьи Гриневских.
Задумавшись, Ирина не заметила, как шум от воды стих. Прекратив разговор, Андрей начал весело напевать какую-то песню. Наверное, настроение у него было все-таки хорошее! Затем послышался грохот. Уронив что-то на мраморную столешницу под раковину, муж зло, как сапожник, выругался и забурчал. Это было на него не похоже. Рафинированный интеллигент, он всегда считал себя образцом аристократического поведения и изысканного этикета. Испугавшись, Ирина резко отпрянула от двери. Ей совершенно не хотелось, чтобы Андрей уличил ее в подслушивании. В конце концов, она надеялась, что он сам расскажет, кто и по какому поводу так рано его потревожил. Встрепенувшись, она машинально смахнула с лица непослушные волосы и, тихо ступая на цыпочках, помчалась в сторону кухни.
Быстрыми, порывистыми движениями Ирина почти одновременно включила свет, телевизор, кофеварку и опустила в тостер пару кусочков хлеба. Кухня ожила. С экрана телевизора начали настойчиво предлагать чудотворное средство, увеличивающее мужскую потенцию в три раза. Ухмыльнувшись, Ирина подхватила со стола пульт и переключила телевизор на любимый канал «Дискавери». Здесь ей хотя бы не врали! Не теряя времени, женщина наклонилась над мойкой и быстро, постоянно оглядываясь на двери, умылась. Даже после шестнадцати лет брака она не позволяла себе показываться перед мужем с заспанным лицом. Так быть не должно, и точка! Мурлыча под нос веселую детскую песенку, она проворно достала из морозильной камеры маленький замороженный кусочек настоя ромашки и начала интенсивно, до красноты, натирать им лицо. Так она делала каждое утро.
В этот момент из коридора послышались тяжелые уверенные шаги. Через минуту, широко распахнув дверь, в кухню вошел Андрей. Следом за ним потянулся шлейф тяжелого восточного амбре его любимого парфюма Code Profumo итальянского бренда Giorgio Armani.
Ирина незаметно обронила в мойку янтарный осколок льдинки и, слегка приподняв правую бровь, внимательно посмотрела на мужа. Даже в растоптанных домашних тапочках и плотно облегающих упругие ягодицы трусах-боксерах Андрей выглядел весьма эффектно. И это в сорок один год! Гриневский следил за своей внешностью, фигурой и весом так трепетно, как это делают только юные девушки! Высокий, худощавый, но весьма подтянутый, он считал себя образцом современного мужчины, который зло ненавидел всех мускулистых мачо, считая их бесполезной грудой накаченных мышц и тупоголовыми. Несмотря на его проблемы со сном, лицо его выглядело ухоженным и свежим. На темных густых волосах с маленькими симпатичными завитками проглядывала начинающаяся, едва заметная седина. Идеально зачесанные назад волосы обрамляли высокий, красивый лоб и плавно переходили по вискам в аккуратно выстриженные бакенбарды. Подбородок и щеки покрывала небольшая бородка. Усы Андрей никогда не носил. Борода же для него была не так веянием моды, как необходимостью. Благодаря густой, темной щетине, визуально расширяющей острый, довольно зауженный подбородок, его лицо приобретало более строгий и интеллигентный вид. У Андрея были тонкие, аристократические черты лица с заостренным, немного опущенным книзу носом, узкими, четко очерченными губами и немного впалыми щеками, которые он старательно прикрывал щетиной. Под темными, слегка сросшимися на переносице бровями горел обжигающий, пронзительный взгляд красивых раскосых глаз. Цвет их Ирине почему-то напоминал шоколад: темно-коричневый, с отблеском сладости. Глядя в эти глаза, многие женщины испытывали головокружение. Многие. Но не Ирина.
– Привет, – бегло глянув в ее сторону, вяло поздоровался Андрей и, не дожидаясь ответа, поплелся к кулеру. Слегка наклонившись, он доверху наполнил стакан водой и жадно выпил ее большими судорожными глотками.
– Привет! – не отводя от него глаз, отозвалась Ирина. Тяжело вздохнув, она озадаченно приподняла правую бровь и кисло усмехнулась. Поведение Гриневского ее насторожило и даже обидело. Хотя в последнее время его невнимание стало нормой.
В этот момент послышался тихий щелчок тостера, из которого, выпрыгнув, показался румяный краешек хлеба. Оторвав взгляд от мужа, Ирина величественной походкой подошла к столу и, подхватив щипцы, аккуратно достала из раскаленного слота тонкие, покрытые коричневой корочкой тосты. Переложив их на тарелку, она с высоко поднятой головой подошла к обеденному столу и деланно изящно, закинув ногу на ногу, опустилась на стул. Плечи ее расправились, изящная спина выгнулась в гордой, царственной осанке. Плавно скользнув по ноге, шелковистая ткань халата упала вниз, бесстыже оголив ее очаровательные округлые коленки. Создавая видимость безразличия, Ирина элегантно подтянула к себе маленькую хрустальную розетку и медленно, с вдохновением юного художника, начала наносить на тосты тонкую золотисто-медовую гладь абрикосового повидла.
– Надо заказать несколько бутылей воды. Синоптики говорят, что через пару дней температура воздуха поднимется до тридцати, – равнодушно заметил Андрей и с грохотом опустил стакан на поднос. Глядя в окно, он продолжил свои размышления: – Как для конца мая это, согласись, очень жарко. Природа словно сдурела! Всего за несколько дней зима перешла в лето. Весны в этом году практически не было.
– Андрюша, тебе кто звонил? – перервав его философские рассуждения, спросила Ирина.
– Когда? – удивленно расширив глаза, уточнил Гриневский и, удостоив, наконец, ее взглядом, растерянно посмотрел на жену.
– Да только что! – не отступала она. – Я слышала, как ты только что с кем-то разговаривал по телефону. Что-то случилось?
– А, это сейчас?! – отчего-то радостно воскликнул Андрей и, артистически подняв голову вверх, хлопнул себя ладошкой по лбу: – Да так, ерунда!
– Гриневский, из-за ерунды в шесть утра не звонят. Кто это был? Из клиники или родители?! – сдавленным голосом поинтересовалась она и сжалась: – Ты от меня что-то скрываешь?
Неожиданно Ирина заметила, что из-за пояса его трусов выглядывает уголок айфона. Она словно окаменела. Так трепетно к своему телефону Андрей раньше никогда не относился. В ее голове пронеслись самые невероятные предположения. Те, которые ее мучили уже давно: «А может, он действительно мне изменяет, может, он говорил с любовницей?» Поведение мужа и его отношение к ней, особенно в последнее время, говорили именно об этом.
Набрав полную грудь воздуха, Ирина резко отодвинула тарелку в сторону и решительно встала из-за стола.
– Слушай, Гриневский, что происходит? – требовательно, чеканя каждое слово, спросила она и подошла к нему. Она изо всех сил старалась сохранять хотя бы видимое спокойствие. – Ты постоянно рассказываешь мне о том, что у тебя болит сердце, что тебя мучает бессонница. Ты все чаще и чаще исчезаешь ночью из спальни. Да ты даже не вспомнишь, когда мы с тобой в последний раз занимались сексом! А сегодня, – запнувшись, Ирина инстинктивно сглотнула удушливый комок, подступивший к горлу, и укоризненно качнула головой, – проснувшись в начале шестого утра, я не обнаружила тебя ни в спальне, ни в кабинете. Веришь, я испугалась, как дура! Я начала искать тебя по всему дому. А ты, оказывается, в это время – бодрый, здоровый и даже довольно отдохнувший – вел светские, ничего не значащие для тебя беседы по телефону. И это стоя под душем с трубкой в руках! Ты за кого меня держишь, Андрюша?!
– Боже, Ириша! Я понял ход твоих мыслей! – наигранно невинно воскликнул Гриневский и весело засмеялся. В глазах его появился неестественно похотливый, лихорадочный блеск: – Да ты, крошка, меня ревнуешь!
Подойдя ближе, он с силой схватил Ирину за плечи и, шаловливо наклонив голову вниз, попробовал поцеловать. Но сейчас Ирине этого хотелось меньше всего. Увернувшись, она недовольно оттолкнула Гриневского от себя и отскочила в сторону.
– Я тебя умоляю! Не обольщайся! – гордо произнесла она. – Ревность не мой конек! – И, тяжело вздохнув, многозначительно добавила: – Да и вообще…